Проблема в наши дни уже не состоит в том, как принудить британца поговорить о своих чувствах. Теперь задача другая — как заставить его заткнуться, к чертовой матери!
— В Гонконге я часто видел, как люди занимаются тайчи. В парках.
— В Гонконге тайчи очень популярно, — кивает старик. — Особенно по сравнению с Великобританией.
— Это верно, — улыбаюсь я. — Но я так и не смог понять, какую пользу от тайчи извлекает человек… То есть внешне, конечно, эти упражнения выглядят довольно внушительно, — тут же добавляю я. — Особенно когда занимаетесь вы. Но я все равно ничего не понимаю.
— Тайчи служит многим целям: приносит пользу здоровью, избавляет от стресса, способствует безопасности вашего тела.
— То есть его можно использовать в качестве самообороны?
— Да, причем самой разнообразной. Понятно? Самой разнообразной. На ваше тело могут напасть извне и изнутри. Помните того наглеца, который сломал нос вашему приятелю?
— Так оно действует и против наглецов тоже?
— Вот именно. Кроме того, существуют разные болезни, бороться с которыми также помогает тайчи. Оно оберегает внутренние органы. Вам известно, что по-китайски означает слово «чи»?
— Ну… По-моему, оно означает что-то вроде внутренней энергии. Жизненную силу, если не ошибаюсь.
— Да.
— Но у меня ее, кажется, нет вообще. По крайней мере, я ее никогда не чувствовал.
— А кровь у вас по жилам течет?
— Что?
— Кровь у вас по жилам течет?
— Конечно.
— А вы это чувствуете? — Старик с удовлетворением кивает, заметив мое недоумение. — Разумеется, нет. То же самое можно сказать и про «чи». Оно существует. И не важно, знаете вы это или нет. «Чи» означает воздух. И еще энергию. Дух управляет разумом. Разум управляет «чи», а «чи» в свою очередь кровообращением. Тайчи учит вас управлять своим «чи» для того, чтобы ваша жизнь стала лучше. Мы говорим, что любое путешествие в тысячу миль начинается с одного шага. Так вот, первый шаг и есть тайчи.
Я киваю в ответ, давая понять, что до меня дошел смысл его слов, но тут меня подводит собственная жизненная сила, а конкретно — желудок. Он начинает так громко и настойчиво урчать, что я машинально вынимаю из кармана своего спортивного костюма батончик «Сникерса». Джордж Чан прищуривается.
— Хотите половинку?
— О’кей.
Я разворачиваю батончик, ломаю его и протягиваю старику половинку. Несколько секунд мы молча и сосредоточенно жуем.
— Предпочитаю «Марс», — сообщает он, поглощая смесь шоколада, арахиса и приторно-сладкой нуги. Он оценивает «Сникерс» так, как эксперт по винам может дать заключение о букете какого-нибудь редчайшего бургундского. Затем закрывает глаза, силясь что-то припомнить.
