— «Батончик “Марса” каждый день — играть и работать уже не лень!»
— Что это? — интересуюсь я. — Старинное китайское изречение?
Джордж Чан одаривает меня лучезарной улыбкой.
В течение целой недели корень женьшеня обитает у нас на кухне, словно некая авангардистская скульптура. Мы с мамой подолгу изучаем его, напоминая сраженных наповал ценителей искусства, которые никак не могут постичь очередной шедевр своего кумира.
Женьшень похож на какой-то диковинный овощ с другой планеты. Он имеет бледно-желтый, почти белесый оттенок и жуткую форму. При этом с его боков во все стороны тянутся уродливые отростки, напоминающие щупальца, что придает корню определенное сходство со спрутом.
— А мне всегда казалось, что женьшень покупают в аптеке, — комментирую я. — Причем в виде капсул, которые удобно глотать.
— Наверное, его надо сварить, — задумчиво произносит мать. — Ну, ты же понимаешь… как морковку.
— Как морковку. Точно. Звучит правдоподобно.
— Или порубить на мелкие кусочки и поджарить. Ну, так же, как репчатый лук при пассеровке.
— Как репчатый лук. Значит, его можно съесть даже сырым.
Мы снова начинаем изучать корень женьшеня. Это единственное растение, которое своим внешним видом напоминает мне Человека-слона.
— Знаешь, дорогой, наши фантазии мне почему-то не очень нравятся, — признается мама.
— И мне тоже. Послушай, а что, если нам просто спросить у Джойс?
— Прямо сейчас?
— А почему бы и нет? Сейчас всего шесть часов. Ресторан еще не открыт. Тебе ведь хочется попробовать его?
— Конечно, милый, — кивает мама. — Ведь он помогает бороться со стрессом.
Из недр ресторана «Шанхайский дракон» раздается громкий недовольный женский голос. Некоторое время мы с мамой колеблемся: стоит ли заходить?..
В ресторане темно и прохладно. Мы ожидаем увидеть семью Чан в полном сборе, сидящую за обеденным столом и с удовольствием поглощающую суп или лапшу. Но сегодня здесь присутствуют лишь Джойс и ее маленький внук. Она, похоже, недовольна им и сердито ворчит на мальчика на смеси английского языка и кантонского диалекта.
— Ты что же, возомнил себя англичанином? — интересуется Джойс, после чего следует россыпь кантонских слов. И снова английский: — Ты только посмотри на себя в зеркало! — Снова кантонский, затем: — Вглядись повнимательней в свое лицо! Ты не англичанин!
Хотя мальчику на вид не больше пяти лет, он склонился над домашним заданием, которое, очевидно, уже долго и старательно выполняет под присмотром бабушки. Он пишет что-то в тоненькой тетрадке, а его красивое и круглое, как луна, лицо мокро от слез.
