Диого оборачивается. Бледнея, он снимает руку с руля.
— И кто же это тебе поверит? — продолжает Элиас Собрал. — Значит, все разговоры, встречи, решения крестьян — пустая болтовня? Ну… о том, что они хотят идти в город… и что дочь Палмы — заводила в этом деле…
— Отец, — кричит Диого.
В изумлении Элиас Собрал отступает.
В проеме двери во весь рост вырастает фигура Палмы. Жозе Инасио Мира встает на его пути, но Палма хватает его за ворот куртки и отбрасывает к стене. Высокий, медлительный, он тяжело, точно каждое движение отдается болью в его теле, сходит по ступенькам.
Лина приоткрывает пухлые губы и испускает слабый истерический крик. В полуобморочном состоянии она сжимается в комок, как будто кто-то заносит лад ней руку. Видит, как отец бежит к машине, как брат пригибается к рулю, слышит шум мотора. Рывок автомобиля отбрасывает ее на сиденье. Машина увозит их от лавки Миры. Но девушке не перестает казаться, что ее преследует и вот-вот схватит огромный Палма с огромными кулаками.
Шины визжат. Мимо окон быстро бегут стволы деревьев. На повороте машину заносит, и задние колеса идут юзом.
Придя в себя, Лина замечает, что сползла с сиденья. Теперь Диого ведет машину, впившись руками в руль. Держась за спинку сиденья, Элиас Собрал искоса поглядывает на него.
— Какой же страх он на тебя нагнал! Надо же, какой страх! — зло глядя на сына, будто тот единственный виновник паники и бегства, говорит Элиас Собрал. — И ведь всегда этот мерзавец (нагоняет на тебя подобный страх! Ты должен мне объяснить наконец, почему?
— Да я, отец…
— Я уже сказал — ты должен мне объяснить!
Повернувшись к сыну, он повторяет сказанное, не давая тому ответить. Вспомнив о дочери, Элиас Собрал умолкает, надвигая шляпу на глаза. Но ненависть, огромная ненависть к Палме зреет, захлестывает его в давящей тишине.
У поселка машина сворачивает с шоссе. За кронами деревьев виднеются чисто выбеленные стены и широкие веранды дома Собралов.
Дона Клара, поддерживаемая служанкой, подходит к машине.
— Господи, как вы долго! Я уж бог знает что думала… Может, забыли, когда начинается месса, может…
Маленькая, толстая, задыхающаяся, она с большим трудом, несмотря на помощь служанки, влезает в машину. Садится, оправляя пальто и мантилью.
— Я просто истерзалась, — продолжает дона Клара мягким, никак не вяжущимся с теми словами, что она говорит, голосом. — Только и читаешь о катастрофах. Что можно думать хорошего?
Служанка закрывает дверь машины. И когда автомобиль двигается, дона Клара подставляет Лине щеку для поцелуя. И тем же мягким, но докучливым голосом продолжает:
