Современная португальская повесть - Жозе Гомес Феррейра, Мануэл да Фонсека

Перед нами пять выдающихся имен, по-разному сложившихся творческих судеб, пять несхожих художественных почерков — и все же, даже при поверхностном чтении, четко вырисовывается единое «лицо» книги. Словно невидимые нити связывают эти пять повестей, которые как будто продолжают друг друга, дополняют каждая своими штрихами единый портрет — портрет своей страны и ее мужественного народа. Трагическая судьба Португалии, познавшей полувековой гнет фашизма, не могла не определить выбор общего настроения повестей. Если читать их в порядке расположения в книге, создается ощущение, что, долго проблуждав во тьме, неожиданно выходишь к ослепительному свету. Это не удивительно: первые три произведения были написаны в годы фашизма, четвертое закончено в разгар революции, а последнее — в 1976 году. Поэтому ключевым для пяти произведений и является образ «мглы», рассеивающейся наконец в финале повестей У. Тавареса Родригеса и Ж. Гомеса Феррейры.

Португалия, 40-е — 70-е годы. Времена Салазара и Каэтано, преследований и цензуры, доносов и переполненных тюрем. Эпоха фашистской диктатуры и студенческих волнений, рабочих забастовок, выступлений в военных кругах. Времена подавления свободомыслия и одновременно — растущего протеста. Он зреет во всех сферах жизни страны. И особенно — в литературе, которая здесь всегда шла в первых рядах сопротивления.

Конечно, были писатели (и среди них немало действительно талантливых), в трагическом мироощущении которых «ночь» над Португалией ассоциировалась с «ночью» надо всем современным миром, в котором упадок и разложение представлялись закономерной и неизбежной судьбой всего человечества, а одиночество человека во враждебном ему мире-хаосе — неизбывным. Недоверие к разуму, отказ от познания мира объясняют их переход на позиции крайнего субъективизма, заставляют замкнуться в рамках исследования индивидуального сознания, почти всегда болезненно смятенного, зараженного тотальным нигилизмом, либо вступить на путь формального экспериментаторства — ломки языка и образов, в конечном счете отражающей ту же действительность, но такой, какой она представляется их отчаянно пессимистическому взгляду — изломанной и абсурдной.

В противовес этой тенденции уже в конце 20-х годов складывается лагерь писателей, продолжающих прочную традицию критического реализма, заложенную мастерами старшего поколения — Ж.-М. Эса де Кейрошем (1843–1900) и его последователями. Новое поколение писателей, получивших название «неореалистов», вскоре заявит о принципах своего творчества. В предисловии к одному из своих первых романов один из зачинателей неореализма, виднейший португальский писатель Фернандо Намора четко формулирует программу нового течения: покончить с «салонным» романом, с сюжетами из светской жизни, с «миром пресыщенной красоты и сентиментальных горестей», вывести на страницы книг «низы» общества. Теперь, утверждает Намора, настало время сосредоточить внимание не на «местном колорите» — живописных обычаях и верно подмеченных особенностях речи, а на социальном бытии бедняков.