Ульяне Прокопьевне тогда было всего тридцать лет. За плечами остались тяжелые годы войны. Пять лет мужского труда в неводной бригаде. Летом по пояс в холодной воде, а зимой целый день в руках тяжелая стальная пешня, которой долбишь толстый лед.
Вы знаете, что это такое? Снег и вода, смешавшись под ногами рыбаков, напоминают молочный кисель. В ичигах хлюпает вода… мороз градусов на тридцать-сорок, да вдобавок «ангара» со свистом. Это ветер. Пронизывающий, не ослабевающий ни день, ни ночь.
Пять лет ждала Ульяна мужа, не запятнав чести замужней женщины. И вот, в тридцать лет, с цветущим здоровьем, она осталась вдовой. Молодое тело тянулось к крепкой мужской ласке, но она, заглушая в себе внутренний крик тоски, боли и еще чего-то неодолимо сильного, отстранилась от всех, глубже замкнулась в себе.
Шли годы… Сватались. Получали отказ. Отстали.
Тем временем рос и Бронька. Закончив десятый класс, он два года рыбачил, а затем решением общего собрания его неожиданно назначили кладовщиком. Это была хорошая должность. Но не для Броньки. У него сразу же пошла полная «несварка» с председателем колхоза Семеном Черных.
— Захар Захарыч, я к вам пришла…
— Знаю, все видел.
— Семен-то, говорят, звонил в милицию.
— Не бойся, Уля, страшного ничего нет.
— Посадят?
— Нет… Из-за чего они цапаются?
— Леший их знает. Бронька-то молчит. Он знает за Семеном какие-то грешки, никому не баит, а наедине с ним прямо в драку лезет…
— М-да-а… Надо подумать, что делать.
— Замучилась с ним, какой-то у него «керосиновый» характер.
— Молодой еще, горячий… Плохо, что не любит советоваться.
— Ты уж, Захар Захарыч, помоги, посоветуй, как быть…
— Ладно, подумаю. В общем-то, Уля, не убивайся.
Через день Захара Захарыча вызвали в контору колхоза. В коридоре его встретил Семен Черных.
— Проходите, проходите, милый человек, — умильно улыбаясь, председатель пожал руку старику.
— Зачем звали? — сурово спросил Захар Захарыч.
— Вы видели, как этот хулиган Бронька Тучинов хотел заколоть меня пешней… Вот по этому поводу.
— Ничего я не видел… Слышал, как ты кричал на него.
Старик резко отвернулся и зашел в кабинет.
За столом сидел молодой человек в милицейской форме На белых погонах пара звездочек.
— Вы меня звали?.. Фамилия моя Громов…
— Да, пришлось вас пригласить по поводу вот этого дела, — лейтенант подал бумагу. — Садитесь поудобнее.
Захар Захарыч достал очки, медленно протер. Долго читал старик. Огрубевшие, ревматические пальцы старого рыбака мяли исписанный красивым почерком лист так, что милиционер с опаской посматривал на его «медвежьи лапы», которые невзначай могли испортить следственный документ.
