- А что будет, если я этого приказа не выполню?
- Будет худо...
- А все-таки?
- Допустим, - Добряков приподнялся на подушке. Он был спокоен. Он улыбнулся даже. И непонятно было, шутит он или говорит серьезно. Допустим, я бросаю тебя. В загсе мы не зарегистрированы. Никто не знает еще, что мы живем вместе. Как узнать, кто отец?
Варя порывисто сбросила одеяло и спрыгнула с тахты.
- Я отец! - крикнула она. И зажгла электричество.
В одной сорочке, босая, она сидела на ящике. Зеленый круг от абажура лежал теперь на ее плечах. Она вздрагивала от легкого холода, идущего с глянцевитого пола. Она раздумывала о чем-то.
Добряков смотрел на нее.
За окнами была ночь, очень темная перед рассветом.
Варя начала одеваться. Она одевалась быстро, натягивала чулки.
Добряков смотрел на нее и не верил, что она уйдет. Она же беременная.
Но она уже застегивала кофточку и стояла перед зеркалом. Она спокойно приглаживала волосы.
И это спокойствие поразило Добрякова. Он сказал:
- Варя!..
- Что?
- Варя, не делай глупостей. Иди сюда...
- Нет, Добряков, - спокойно сказала она, - я уйду. Я не привыкла жить с дураками.
Пригладив волосы, она взяла со стола шарф, обмотала им шею и начала надевать куртку.
Добряков спросил:
- Варя, неужели ты уйдешь?
- Нет, не уйду! - сказала она насмешливо. - Я буду умолять моего супруга не бросать меня, беременную, на произвол судьбы. Я буду умолять повелителя усыновить моего ребенка. Я буду согревать барахольщика теплом моего сердца...
И вдруг заплакала. Большая светлая слеза выкатилась из левого глаза и поползла по щеке, оставляя влажный след.
Добряков увидел слезу и вскочил с тахты. Он закричал:
- Варя!.. Ну, прости меня, если я виноват! Я же не хотел тебя обидеть. Честное комсомольское...
- Как не стыдно! - сказала Варя, продолжая плакать. Нос ее мгновенно покраснел, и лицо стало некрасивым. - Как не стыдно говорить комсомольское...
- Я же не хотел...
Добряков стоял перед женой, высокий, теплый, растерянный. А она плакала и искала в карманах куртки носовой платок. Потом она сдернула с гвоздика мохнатое полотенце и спрятала в него разгоряченное лицо.
Добряков видел, как вздрагивают ее женские плечи. Он наклонился, обнял ее. Она прижалась к нему. Но только на мгновение прижалась.
Добряков едва не упал, когда она вдруг толкнула его в грудь и вырвалась. Она все-таки уходит.
Добряков говорит:
- Ну давай хоть простимся, как люди...
Он все еще хочет задержать ее, стоит в дверях. Слезы ее высохли. Она в последний раз осматривает комнату: не забыла ли чего?
