Варя Лугина и ее первый муж | страница 10



- Ты знаешь, Варя, я так доволен. Ты скажи матери, пусть переезжают...

- Ладно, - говорит Варя. - Я скажу.

За окнами ночь. Эту ночь они проведут вместе, в новой комнате. Впервые по-настоящему вместе, в своей квартире. Впервые в жизни.

Варя говорит:

- Эх ты, черт, я вторую-то подушку забыла...

- Ничего, - говорит Добряков, - на одной переспим.

И через час их головы лежат на одной подушке - белокурая Варина голова и золотистая добряковская.

Зеленый круг от абажура все еще лежит на глянцевитом полу. Добрякову не хочется тушить свет. Он хочет видеть свою комнату, белоснежные ее стены, коричневый лакированный шкаф.

- Я тебя очень люблю, Васюк, - говорит Варя, прижимаясь к мужу. - Я к тебе все больше и больше привыкаю. Ты очень хороший. Я не ошиблась...

Она никогда еще не говорила так. Она беззащитна сейчас, как всякая влюбленная женщина, и такая кроткая, нежная. И Добряков нежный. Нежно он говорит жене:

- Ты только никогда не серди меня, Вареник. Я очень жестокий, если меня сердят...

- Чем же я тебя сержу?

- Ты знаешь, я не люблю, когда ты с мужчинами...

- Ну, снова эта музыка! - как от боли поморщилась Варя.

Добряков встал, потушил свет. Опять лег.

- Я серьезно говорю, - сказал он, натягивая одеяло. - Я не люблю это. Симаков на тебя смотрит, как кот на сало. Тебе это не заметно, а я вижу. Вы, женщины, вообще ничего не замечаете, а нам, мужчинам, видно. Другой раз хорошая женщина с таким человеком сойдется, что просто жалко. И как она не видит... - Помолчал. - А ты, Варя, с Симаковым не очень. Он так как будто и красавец, а у него дурная болезнь была...

- Неужели? - удивилась Варя. Потом спросила: - А зачем ты мне это говоришь? Я же за Симакова замуж не собираюсь. У меня есть свой... муж.

И впотьмах Добряков не увидел, а только почувствовал, что в глазах жены, затуманенных нежностью, загорелся опять этот каверзный огонек. Осердившись, Добряков сказал:

- А кто вас знает! Некоторые и от мужей бегают...

- Не говори чепухи! Это противно...

- А ты не серди меня... Я тебе раз навсегда говорю: если я что-нибудь замечу, я не позволю тебе работать...

Варю было трудно рассердить. Она смеялась. Немножко ей нравилось такое пристрастие мужа. Она вспомнила где-то вычитанную фразу: "Ревность - это тень любви; пройдет любовь - пройдет и ревность".

Постепенно, однако, ей начинала надоедать эта тень. Она смеялась уже не так охотно, как прежде. Но все-таки она смеялась. И, смеясь, она спросила: