Он пощупал нос, болезненно скривился.
— Крем от ожогов есть?
— Извините, — пожал плечами Ян. — Чем не богат, тем не богат. Масло оливковое хотите?
— Да к лешему ваше масло. Вы и без него можете мне помочь.
— На того, другого Георгия, вам, конечно же, наплевать? Уж потерпите свой загар хоть пару часов.
— Я его не знаю, вашего «того, другого». Предлагаете беспокоиться о том, кого я даже не увижу и не услышу? Это бессмысленно. Алогично.
Ян почувствовал, как закипает.
— А вы не боитесь, — он старался говорить спокойно, — что в другом теле вам окажется хуже, чем в этом? Здесь — пустячный солнечный ожог, а там будет перелом, врождённая травма…
— Вы ещё несварение желудка вспомните, — прервал его Шпагин. — Главное — живой буду?
— Да. В мёртвое тело дверь не откроется. Обмен должен быть равноценным.
— Я буду живой и в стабильном мире, который не рухнет мне на голову через пару дней или недель. Переломы — ерунда. Могу я, скажем, оказаться в горящем доме или прямо перед мчащейся на меня машиной?
— Нет, — признался Ян, — не можете. Переход в какой-то мере страхует от таких случайностей.
— Тогда я едва ли там потеряю больше, чем здесь. Хе! Уж не обижайтесь, но психолог и логик вы неважный. Я всё больше волнуюсь, какой из вас проводник.
— Проводник — он ведёт, — негромко поправил Ян. — Провожает. Проходит путь вместе с ведомым, от точки А до точки Б. А я больше на привратника похож: двери другим открываю, но сам в них не вхожу.
— Отчего же? Принципы мешают?
— Нет, — Ян покачал головой, — дело не в принципах. Я даже если б захотел — не смог бы. Не знаю, с чем это связано. Возможно, ограничение моего дара, а может у меня… просто нет там двойников.
— Да бросьте. Во всём множестве параллельных измерений вы — единственный Ян Дилицев?
— Это только предположение. Наверняка я не знаю.
— Зна-а-аете, — протянул, глядя с прищуром, Шпагин. — Всё вы знаете. А я-то ещё гадал, как сами-то свою дилемму собираетесь решать? Выходит, что никак. Нет у вас никакой дилеммы. Если бы была — небось, не выдумывали бы мне никаких «единственных условий». Что, Арнольду Кизлярскому тоже денёк на раздумья предлагали?
— Предлагал.
— Врёте же, — бросил резко гость.
— И даже настоял на своём.
— И Кизлярский согласился?
— Он пытался спорить. Потом согласился.
— Ох, врё-о-оте, — повторил Шпагин презрительно.
Ян пожал плечами.
— Ваше право сомневаться. Если вам так проще — считайте моё условие прихотью.
— Прихоть и есть, ничего более. К тому же она ещё и лицемерием попахивает. Вы ведь не могли не знать, зачем олигарху с миллиардами в швейцарских банках вдруг приспичило эти миллиарды бросить и сбежать отсюда в полную неизвестность. Даже если «денёк на раздумья» не ложь, то выходит: поартачились для проформы, а потом деньги-то взяли и
