Они уже перешли вершину бугра и спускались мягкой, пыльной дорогой по косогору. Элька все говорила, поминутно оглядываясь на Шефтла. Девушка сама не могла понять, почему она столько говорит, почему ей так хочется привлечь на свою сторону этого черноволосого, черноглазого парня, который смирно идет рядом, но, видно, не торопится соглашаться с нею. А Шефтл молча думал о своем и не смел поднять глаз на Эльку.
«Ах ты, подсолнух ты золотой…» Ему вспомнился ставок, их первая встреча у плотины, и он невольно заулыбался.
— Ты что смеешься? — спросила Элька, внимательно посмотрев на него умными, ясными глазами.
— Да ничего… Как бы нас стадо не нагнало, пойдем скорее, — уклонился Шефтл от ответа, и они торопливо зашагали вниз по косогору.
6
Красный уголок — небольшая комната с низким бревенчатым потолком — был переполнен хуторянами. Сидели на длинных дубовых скамьях, на подоконниках, дымили в распахнутые окна и вполголоса переговаривались друг с другом.
За сколоченным из досок голым столом сидела Элька и, разговаривая с Коплдунером, в то же время внимательно прислушивалась к людскому гомону.
«Пора, — решила она. — Языки развязались, можно ехать дальше».
Она поднялась. Гомон тотчас стал глуше.
— Ч-шш! Будет тебе! — буркнул Шия Кукуй, толкнув Микиту Друяна, который сидел рядом и показывал пальцем на Эльку.
Микита притих, смущенно поглаживая густые усы.
Элька с минуту постояла молча, ждала, пока не перестанет браниться с соседом «Баламут» — так прозвали в хуторе Риклиса, который всюду совал свой нос, — потом обратилась к Онуфрию Омельченко:
— Так сколько пудов снимаете вы с десятины?
Все посмотрели в угол, где сидел Онуфрий. Он всегда держался в стороне, был не из говорливых. Подняв на Эльку кроткие голубые глаза, он тихо ответил:
— Мабуть, пудов з двадцять…
— А вы? — спросила Элька Шию Кукуя. Тот почесал затылок и хрипло закашлялся.
— Примерно столько же, а может, и меньше будет. Все ждали, что вот-вот она спросит еще кого-нибудь, и каждый думал, что обратится именно к нему.
— Вот видите! — воскликнула Элька, резким движением откидывая докучливую прядь. — А знаете вы, сколько снимают в Ковалевске или в Санжаровке? Как раз сегодня я там была… — Она сделала паузу, потом добавила не то с удовольствием, не то с укоризной: — Девяносто пудов с десятины, девяносто пудов!
По комнате пронесся сдержанный шум, словно листья зашуршали под ветром.
— Девяносто пудов? Быть не может!
— Да нет, верно, я точно знаю…
