Все четыре отважные бойчихи острова встретили его на берегу карабинами наизготовку с примкнутыми штыками.
— Опять за старое? Я велел вам в гражданку переодеться и оружие запереть. Что с Марьяновной?
— Тута я.
Марьяновна стыдливо прикрывала синяки и царапины на лице.
Прищуренный взгляд серых, почти бесцветных глаз генерала нагнал на баб столбняк.
— Петя, только не убивай их, они же беременные все, — закричал Павел с парома. — Их детки не рождённые ещё здесь при чём?
— "Вавилонская дочь, наш Господь разобьёт младенцы твоя о камень!"… Царь Мыкыта тоже фашистских прихвостней простил, а выблядки полицайские через полвека страну-победительницу в унитаз спустили. Скидайте, стервы, тут же русскую форму, и бегом в расположение части переодеваться в гражданку, как я приказал.
Неровный частокол штыков заколебался.
— Не подходи, вражина, убьём! — крикнула унтер-офицерша Манька с присвистом из-за щербины в зубах.
Генерал дал короткую очередь по песку. Бабы побросали карабины и принялись раздеваться.
— Дым видели на том острове?
— Видели… Лес горел?
— Нет, это я ваших власовцев в бане живьём сжёг.
Бабы не удержались на ногах и плюхнулись на колени, а одна грохнулась мордой в песок и забилась, как припадочная.
— Вова!.. Володенька!.. Вовочка, братик мой родненький!
Генерал собрал их карабины.
— Дядь Петь, они снова деток в грязную землянку кинули, — крикнула издалека девчонка.
— Светочка, девочка, собери их тряпки и отнеси на паром. Потом Марьяновна что-то на детишек перешьёт.
— Дядь Петь, вы же знаете, что я не девочка.
— Не говори глупостей и вообще забудь о дурном.
— Дядь Петь, давайте я отнесу карабины.
— Ты Дима, кажется? Карабины остальное оружие перенесём мы на паром сами. Лучше помоги бабушке Марьяновне накормить ребятишек перед отплытием, — сказал генерал и повернулся к Артёмке. — За одну ходку перебросим всех на остров, где прежде куковали власовцы?
— Должны уместиться, — сказал Артёмка. — Людей мало, барахла и того меньше. На узлах и клунках все усядутся. И ещё полевую кухню закатим.
Марьяновна усадила детей на расстеленный брезент и разливала им из ведра какао в консервные банки. Трое мужиков смотрели на это пиршество с какими-то странными, почти придурковатыми улыбками людей не от мира сего. Отвыкли от вида мирной жизни.
— Дядь Петь, они держат банки с какао крохотными лапками, как маленькие бельчата, — хохотнул рыжий Артёмка.
— Точно, и печенье так же хрумкают. Марьяновна, вы уж их не перекормите. А то с голодухи они меры не знают.
