«Нет, это невозможно. Эта жизнь втроем меня добьет совсем. Как она не понимает, что это нехорошо?»
Потом все повторялось, и было болезненно одинаково, вплоть до деталей: он топал ногами в передней, привлекая ее внимание, она выскакивала, здоровалась с каждым днем все отстраненнее и суше, уходила на свой диван, а он, горбясь и как-то боком, заглядывал в комнату, присаживался рядом, и они молчали под аккомпанемент телевизора. Это было выразительное и мучительное молчание. В нем молчала целая буря слов, иногда криков, обвинений, оправданий, угроз, брезгливых отказов и нежелания понять друг друга.
Потом он уходил в кабинет, стелил на диване постель и лежал в темноте, слушая звук воды в ванной, через который просачивался еле различимый ее голос. Сеансы связи были у них не просто постоянные – она не уходила спать, пока не попрощается с тем ДРУГИМ.
«Может, это действительно любовь? И чего он тогда лезет, чего упрямится, мучает ее и себя? Уйти, на хрен, подальше. А куда? Квартиру снять? Или, может, на даче пожить пока?»
И тут ему становилось совсем тошно, он вскакивал и начинал ходить, выходив себя до отупения, падал и засыпал, чтобы проснуться, как петух оглашенный, и боялся скрипнуть, даже в туалет сходить, чтобы не разбудить ее.
В один из дней на кухню, когда он допивал свой кофе, вошла Ирина, присела напротив и очень доброжелательно, глядя ему прямо в глаза, сказала, что так больше нельзя, она боится, потому что он ведет себя неадекватно, она слышит его стоны по ночам и не высыпается из-за этого, поэтому она ему предлагает уйти – тут она сделала большую паузу, поморщилась – и сказала, что он может пожить где-нибудь, пока не придумается, как жить дальше, и, не дожидаясь его реакции, ушла в ванную.
«Ну, вот. Привет тебе, привет».
Эта ерунда крутилась в голове, пока он добирался до работы, а потом ему стало плохо и его увезли в поликлинику, определили переутомление, продержали до конца дня в отдельной палате, пока он спал после уколов.
Вечером его довезли до дома. Там было тихо. Он вспомнил, что Ирка накануне просила не закрывать на нижнюю щеколду, потому что она идет на концерт и вернется поздно, очень поздно – он даже не стал предполагать, что это могло значить.
Он включил свет, достал дорожный чемодан, положил в него немного одежды и свой командировочный набор. Остальное, решил он, заберет как-нибудь потом, уехал в ближайшую гостиницу, напился до состояния риз и уснул как мертвый.
