Я застыл на четвереньках – мы уже подползали к кустам.
– Летать?!
– Да, – повторил он, – летать.
Я залез поглубже в кусты и уселся на землю.
– Значит, с человечеством будет покончено… – сказал я. – Если это им удастся, они попросту облетят вокруг света…
Он кивнул.
– Они облетят. Но… Тогда здесь станет чуточку легче. Да, впрочем… – Он посмотрел на меня. – Разве вам не ясно, что с человечеством уже покончено? Я в этом убежден. Мы уничтожены… Разбиты…
Я взглянул на него. Как это ни странно, эта мысль, такая очевидная, не приходила мне в голову. Я все еще смутно на что-то надеялся – должно быть, по привычке. Он решительно повторил:
– Разбиты!
– Все кончено, – сказал он. – Они потеряли одного, только одного. Они здорово укрепились и разбили величайшую державу в мире. Они растоптали нас. Гибель марсианина под Уэйбриджем была случайностью. И эти марсиане только пионеры. Они продолжают прибывать. Эти зеленые звезды, я не видал их уже пять или шесть дней, но уверен, что они каждую ночь где-нибудь да падают. Что делать? Мы покорены. Мы разбиты.
Я ничего не ответил. Я сидел, молча глядя перед собой, тщетно стараясь найти какие-нибудь возражения.
– Это даже не война, – продолжал артиллерист. – Разве может быть война между людьми и муравьями?
Мне вдруг вспомнилась ночь в обсерватории.
– После десятого выстрела они больше не стреляли с Марса, по крайней мере до прибытия первого цилиндра.
– Откуда вы это знаете? – спросил артиллерист.
Я объяснил. Он задумался.
– Что-нибудь случилось у них с пушкой, – сказал он. – Да только что из того? Они снова ее наладят. Пусть даже будет небольшая отсрочка, разве это что-нибудь изменит? Люди – и муравьи. Муравьи строят город, живут своей жизнью, ведут войны, совершают революции, пока они не мешают людям; если же они мешают, то их просто убирают. Мы стали теперь муравьями. Только…
– Что? – спросил я.
– Мы съедобные муравьи.
Мы молча переглянулись.
– А что они с нами сделают? – спросил я.
– Вот об этом-то я и думаю, – ответил он, – все время думаю. Из Уэйбриджа я пошел к югу и всю дорогу думал. Я наблюдал. Люди потеряли голову, они скулили и волновались. Я не люблю скулить. Мне приходилось смотреть в глаза смерти. Я не игрушечный солдатик и знаю, что умирать – плохо ли, хорошо ли – все равно придется. Но если вообще кто-нибудь спасется, так это тот, кто не потеряет голову. Я видел, что все направлялись к югу. Я сказал себе: «Еды там не хватит на всех», – и повернул в обратную сторону. Я питался около марсиан, как воробей около человека. А они там, – он указал рукой на горизонт, – дохнут от голода, топчут и рвут друг друга…
