К. Ларина: Я все-таки хочу вернуться к тому, что вы вспомнили про театр на Таганке того советского звездного для Таганки времени. Таганки Любимова. Вы знаете, для меня это тоже вопрос. Я не хотела бы конечно обсуждать здесь отсутствующего в студии Юрия Петровича. Это было бы не совсем корректно.
Н. Губенко: Дай бог ему здоровья.
К. Ларина: Но, тем не менее, для меня это вопрос, я об этом тоже много думала. Что в этом случае первично, когда театр в какой-то степени заменяет собой публицистику. А это произошло с Таганкой. Это ее знамя главное. Что мы тогда здесь оцениваем, художественный вклад конкретного режиссера, конкретного коллектива в историю культуры, в данном случае русской или мы оцениваем его политическую смелость. Вот эти вещи возможно разделить. Вот эту подмену вы сами чувствуете? Или вопрос, зачем человек приходит в театр, он отсюда же…
Н. Губенко: Вы знаете, в отношении к Любимову это не раздельные понятия. Он столь же художник, сколько и политик. Он всегда строил свою театральную судьбу на противостоянии. Притом, независимо от режима, советского, итальянского, какого угодно. Вспомните его период в Италии, когда он обвинил коммунистов в том, что пожарные запрещают ему в одном из итальянских театров делать то, что хочется. По-моему, в Болонье. При чем здесь вообще итальянская компартия. Ну, коммунисты были тогда у него во всем виноваты. Хотя сам состоял в компартии не один десяток лет. Но вспоминаю Испанию, когда мы вывезли спектакль Любимова «Мать» играли на международном театральном фестивале без перевода. «Мать» Горького без перевода. Я считаю, это потрясающий спектакль. Вы его помните?
К. Ларина: Конечно.
Н. Губенко: Там все до такой степени очевидно, ясно, мизансценически и придумано им вместе с Давидом Боровским, что диалоги порой даже совсем не важны. И оказалось это так и есть. Испанцы не понимают ни слова по-русски, они 15 минутной овацией встретили конец спектакля. Любимов выдающийся режиссер. Есть моменты, на которых мы с ним даже сейчас можем сходиться, потому что я недавно видел передачу «P.S» Леши Пушкова, который вдруг неожиданно проинтервьюировал по одному и тому же вопросу меня и Юрия Петровича. По вопросу об использовании ненормативной лексики на театре.
К. Ларина: И оказались, что вы совпадаете.
Н. Губенко: Одна и та же точка зрения. А это было сделано Алексеем Константиновичем и дипломатично и хорошо. Но вот чего больше в нем: политика или художника, наверное, и того и того.
