…Бабка, почуяв близкий конец, захотела было встать с кровати, но, сделав неверное движение, упала на пол и вдруг яростно закаталась по нему. Стены каморки не пускали. Она потянулась к выходу, переползла через порог, но на большее сил у нее не хватило. Язык отнялся, не было мочи позвать кого-либо, да и в доме в это время было пусто. Вдруг тело ее забилось в страшных предсмертных судорогах, и через минуту она затихла, ткнувшись исказившимся морщинистым лицом в половицы пола…
Я, в который раз вздрогнув, проснулась и свесилась с полки: не приехали ли? Оказалось, пора собираться: поезд в предутренних сумерках подходил к станции Няндома; стоял он там недолго.
***
На перроне, одинокой фигурой в столь ранний час, нас встретил Евгений — младший брат отца. Встретились-поздоровкались обоюдно-сдержанно и пошли, потрусили к нему на квартиру — он жил недалеко от вокзала. К деду, куда мы, собственно, ехали, сразу не пошли — спит еще, чего тревожить в пятом часу утра.
Отец с сумкой, в которой гостинцы, ковыляет впереди, девчонки бегут за ним. Мы с Евгением — сзади, ведем неловкий разговор: видимся редко, последний раз — очень давно, о чем говорить? Евгений засунул руки в карманы, я корячусь рядом, с котомкой, в котомке — дыня. "Помог бы, что ли, иль не догадывается? — пеняю ему про себя. — Мужик ведь вроде…" Чуть было не сорвалось с языка: "Взял бы котомку-то", — вроде бы это в традициях при встрече, — но вовремя замешкалась.
— Помог бы нести, да мне больше трех килограмм нельзя, — будто почуяв, поясняет Евгений.
"Господи, да у него ж инфаркт недавно был", — опомнилась я.
Моментально проникаюсь жалостью к нему, от стыда за себя уши горят: забыла ведь — вот как меня интересует судьба родственников! Конечно, Няндома не близко, но и не далеко, могла бы повнимательнее быть, побольше участия принимать в родне, почаще приезжать.
— Инвалидность дали? — спрашиваю жалобным голосом.
— Вторую группу.
— Без права работать?
— Пока да.
"Вот это да… А ведь Женька всего на четыре года старше меня… Ему только сорок лет! Дети еще не выросли… Беда…"
Приходим в Женькину "фатеру". Галину с постели подняли, а дети еще спят. Заспанная, поседевшая — о ужас! — Галина греет чай, открывает холодильник, мечет кой-какую снедь на стол; тут и отец достает из своих запасов винишко, бутылку распечатывает "за приезд". Пьют все: отец (два микроинфаркта перенес) не брезгует, да что там — жизнь за рюмку отдаст; Евгений — инфарктник, инвалид-то наш — ни одну не пропускает; правда, не много тут и есть, да и то портвейн — слабенький. Я вытаскиваю на стол дыню — двоюродникам в подарок: они ведь детей моих не намного старше. Вот уже и они поднимаются: одной — в школу, другому — на работу.
