— Над погодой… Это интересно, ново… — горячо проговорил Водопьянов. — А что трудно — так это хорошо. Другим легче будет. Это от нас и требуют: изучить подступы к Северному полюсу.
— Кто летит?
— Пока пойдет звено из двух машин.
— А кто второй штурман?
— Нет второго штурмана. Ты один на двоих.
На душе стало грустно, но я постарался не подать вида. Два самолета — не один, друг другу всегда можно помочь. Однако и ответственность большая. И я очень живо представил себе, как будет трудно держаться нам рядом в тумане, при слепом полете.
— Зато на командирском самолете будет радиокомпас и другая радиоаппаратура, — сказал Водопьянов. — Полет не рекордный, но уникальный. Ведь никто еще не совершал преднамеренной посадки на дрейфующие льды.
— На дрейфующий лед? — удивился я. И это после предостережений прославленных полярников, считая покорителя Южного и Северного полюсов Амундсена? Я не ослышался, но помнит ли о предостережении Водопьянов? И я заметил: — Амундсен пробовал…
— Именно пробовал, — кивнул Михаил Васильевич. — И гидроплан они бросили, когда садились в полынью. Второй вытащили на льдину и кое-как с грехом пополам взлетели. После того Амундсен зарекся от таких экспедиций, считая их безумием… Ты это хотел сказать?
— Да. Амундсен и погиб, очевидно, в таком полете при спасении экспедиции Умберто Нобиле.
— Это все знают, — кивнул Водопьянов.
Интересно складывался у нас разговор. Михаил Васильевич, человек добрый и с открытой душой, не желал ни трудности прятать, ни задачу уменьшать. Поспорить с самим Амундсеном, легендарным полярным исследователем! На деле доказать возможность безопасной посадки и взлета с дрейфующего «аэродрома» в сердце Ледовитого океана! Это ли не мечта, не цель молодого человека, едва знакомого с Арктикой.
— Как ты, товарищ Аккуратов, относишься к этой «безумной» затее? — спросил Водопьянов, закончив разговор об Амундсене.
— Лететь, по-моему, можно. Насчет посадок на дрейфующие льды не спец. Но на льды Белого-то моря посадки совершали? Бабушкин, например…
— Садились. Только Бело-то море что река. А в Арктике дрейфующие льды. Обстановка меняется каждый час. Раздавит «аэродром» — кукуй. Мы будем там одни. В беде нас, конечно, не оставят, но и надеяться особо не на кого.
— Надо подумать.
— Чего боишься? — лукаво прищурившись, спросил Водопьянов. Он умел задавать вопросы и не хотел обижать, обвиняя в трусости.
— Боюсь опозориться.
— Это хорошо. Не выполнить задания и я боюсь. Безоглядная смелость — либо беспечность, либо глупость. Надо иметь право на риск.
