Радость Нерона постепенно принимала определенный облик. Она перевоплотилась; теперь он мог ее созерцать и оценивать.
Насытившись собственным восторгом и не находя в самом себе новых откровений, он испытывал потребность сообщить свою радость другому человеку. Он послал за Сенекой.
Мудрец вошел, охваченный неприятным воспоминанием их последнего спора.
— Император! — произнес он, торжественно приветствуя Нерона.
Нерон запротестовал.
— Не называй меня так. Ты меня этим только смутишь. Не ты ли воспитал меня? Тебе обязан я всем самом ценным!
— Ты милостив!
— Называй меня сыном, ибо ты мне отец.
Император подошел к нему и смиренно, с сыновьим благоговеньем, поцеловал его.
Сенека охотно продолжил бы их философскую беседу, но Нерон ласково его прервал.
— Расскажи мне, что ты теперь пишешь, — попросил он.
— Я заканчиваю третий акт «Тиеста».
— Как он тебе удается?
— Кажется недурно.
— Я хотел бы его послушать!
— Разве это тебя так интересует? — с удивлением (.просил Сенека, ибо император никогда раньше не выражал подобного желания.
— Да! Очень.
Сенека для вида стал скромно отказываться, но затем все-таки прочитал весь акт.
С первой же сцены — Нерон начал скучать. Он не мог сосредоточиться на этих стихах, проникнуться их в строением, почувствовать их изысканность и пафос.
Он искоса поглядывал на рукопись, с нетерпением ожидая ее конца. Но Сенека читал долго. Тем временем император, поглощенный своими думами, закрыл глаза и про себя повторял собственную элегию. Когда наконец чтение драмы закончилось, он встал.
С притворным, преувеличенным энтузиазмом он обнял учителя.
— Великое произведение! — воскликнул он, — такого ты до сих пор еще не создал. Оно — совершенство.
Сенека продолжал оставаться под чарами собственных упоительных слов. Чтение его утомило; он вытер лоб и стал рассеянно искать чего-то глазами, словно только что проснулся. С трудом подобрал он вежливые обыденные слова, чтобы поблагодарить императора.
Нерон нетерпеливо расхаживал взад и вперед. Прислушиваясь к трепету своего сердца, он, наконец, сказал:
— И я кое-что написал. Элегию…
Сенека не сразу понял.
— Ты? — переспросил он.
— Да, — заговорил Нерон робко и взволнованно. — Я попытался… Об Агамемноне…
— Трудная тема! — Ответственная задача! Если бы, быть может… но я даже не смею тебя об этом просить… я подумал только, что если бы ты мне ее прочел…
— Тебе бы это наскучило!
Сенека театральным жестом изобразил протест.
— Нет! — проговорил император, — я не могу тебе ее прочесть. Она длинная, очень длинная. Впрочем, я согласен, но при одном условии: обещай прервать меня, как только тебе наскучит!..
