– Неужели мудрый Ногай отводит свое войско? – покачал головой хан Тохтэ. – Я этому совсем не верю!
– Я говорю правду, государь! – поклонился Джуке. – Я готов отдать за это свою жизнь! Прикажи казнить меня, если не веришь!
– Этого не будет, сын мой, – кивнул головой Тохтэ, – если ты говоришь правду! Мне радостно это слышать! Если вы хотите мира, я вам не буду мешать. Спокойно возвращайтесь в свое кочевье. А осенью созовем курултай…Там обо всем и договоримся…
– Благодарю тебя, великий государь, самый мудрый из всех мудрецов! – громко сказал, широко улыбаясь и вновь низко кланяясь, Джуке. – Тогда я пойду к своему батюшке и передам ему твои одобрительные слова. И заверю его с твоих слов, что он может спокойно, без преследования твоими воинами, уходить!
– Именно так, сын мой! – улыбнулся Тохтэ. Только сейчас, услышав последние слова Ногаева сына, он поверил в возможность мира. – Иди же к своему батюшке и передай ему мои дружеские слова с согласием на созыв курултая!
Старший сын Ногая прижал руку к глазам, затем к груди и вновь, низко поклонившись, повернулся к хану задом и быстро направился к выходу.
– Ну, что, мои верные люди?! – вскричал Тохтэ-хан, как только посланники удалились. – Неужели будет мир и созыв курултая?
– Да, сын мой! – улыбнулся имам Ахмат и с усмешкой посмотрел на князя Василия.
– Это мир, государь! – пробормотали ханские вельможи.
– Похоже на истину, – покачал головой Угэчи, – но…
– Это не истина, а змеиная ложь! – выкрикнул князь Василий. – Я чувствую, что грядет неминуемая беда!
Но его никто не слушал. Даже старый Ногаев враг Салджидай-гурген радовался. – Старый Ногай испугался, – смеялся он, – и вот ушел в свое кочевье без всяких условий!
К вечеру стало ясно, что Ногай не обманывал. Ханские дозоры, перешедшие Дон, не обнаружили поблизости ни одного вражеского отряда. Лишь мусор и конский навоз остались от некогда обширного Ногаева лагеря.
– Пусть же собираются мои люди, – решил хан Тохтэ, выслушав разведчиков, – и уходят в Сарай. Пора домой.
– Но близится ночь, государь, – вмешался в разговор ханских людей брянский князь Василий, так и просидевший до самого вечера в ханской юрте. – Пусть твои люди отдохнут, а утром – пойдут. Зачем оставлять себя без защиты? А если это уловка хитрого Ногая? Вдруг он вернется сюда со всем своим войском?
– Не может быть такого коварства! – возразил Тохтэ. – Все мои люди видели его посланцев, и боги тоже не допустят этого! Пусть же возвращаются домой все утратившие терпение! Никто их больше не держит! Но если ты, Вэсилэ, подозреваешь без причины ложь, – ордынский хан вгляделся в багровое, раздраженное лицо Василия Брянского, – тогда я оставлю для своей охраны один тумен, а завтра утром спокойно поедем в Сарай…
