Кровавый самосуд устроить над пашой.
Но гнев морских богов смирить, спасенья ради,
Умеет Тифий мой, простившись с частью клади;
Он мачт не пощадит, когда велит нужда;
Все лишнее пожрет пусть алчная вода.
В снастях он слышит вой ветров, лихих и шалых,
Ни солнца он не зрит, ни маяка на скалах,
Лишь изредка ему, как грозный знак, блеснет
Перун Юпитера чрез темный небосвод;
Вот утро, наконец, невзрачное настало,
И тот, кто уцелел, глядит вокруг устало.
Безжалостна судьба: разгул ночных часов
Не уберег ни рей, ни мачт, ни парусов;
На скалах, на песке спасенные созданья
Дрожат в отчаянье и страждут состраданья;
В волнах скользит доска, лежат вповал на ней
Кто мертвый, кто живой — полуживой, точней;
Другие, обретя последнюю отвагу,
Из шлюпки яростно вычерпывают влагу,
И тщетным выстрелом доносит вдаль мушкет
Мольбу о помощи — спасенья в море нет.
Не чудо ли, Протей, что эти люди ныне
Еще не сгинули в разгневанной пучине?
Не меньше ужасов, коль скоро мой пинас
То к небу, то к земле свершает страшный пляс,
Готовят якоря, но стать на них не может;
Скалистый брег, явясь, гребцов обезнадежит,
И Кавр безжалостный, воспряв из глубины,
Их в пене погребет вспружиненной волны.
И день, и два, и три пучины полны гнева,
Измученная снасть дымит от перегрева,
И загорается, и рвется, будто нить:
Не сплеснить бедную, и нечем заменить.
Чтоб упредить сию беду хотя отчасти,
Потребно отдых дать переслужившей снасти:
По палубе разнесть, терпя любой ценой
Опасность гибели, влекомую волной.
Вот эти одолеть стихий недоброхотства —
И есть важнейшая заслуга Мореходства:
Уместно доблестных ее побед венцу
Пенфесилее бы самой пойти к лицу,
Кто, войска во главе, своим одним лишь видом
Внушала должный страх властительным Атридам
Кто, луновидному щиту благодаря,
Существенный урон дорийцам сотворя,
Доподлинную всем свою явила силу —
Дерзнула бросить клич всемощному Ахиллу!
Но знает Океан и отдыха часы,
Позволив дочерям себе чесать власы.
На корабле — досуг: затеи, песни, шутки,
Сердца возвеселит игра моряцкой дудки,
И солнцем ублажить теперь пора себя,
Тому подобно, как, по Кеику скорбя,
У Алкионы есть на берегу забота
Почистить перышки, готовясь для полета,
И вдаль к супругу мчать: так повелось с тех пор,
Как им отчизною воздушный стал простор,
Владеет множеством искусств моряк бывалый,
К примеру, тяжкий рой брасопить силой малой,
Иль сделать должный галс, иль фордевинд кормой
Умело уловить, — а под ночною тьмой,
От коей, кажется, никто не сыщет спасу, —
Свой курс препоручить надежному компасу.
