— Что? Что еще она говорила? — тормошила Иоаниса Рита. — Ну что тебе… вам, то есть, жалко, что ли?..
— Ну, она утверждает, что все женщины в ее роду были колдуньями и она никогда не ошибается.
— А еще?
— Чтобы вы остерегались…
Посмотрев вслед удалявшейся пожилой гречанке, Рита подумала: «Слишком красивая, чтобы быть счастливой…» Сильно сказано. По-моему, она меня несколько переоценила».
* * *
Узнав, что на прощальном банкете, кроме нее и Влада, будут присутствовать только Каролидис и Рахатопулос, Рита воспрянула духом. Наверное, она просто не выдержала бы мелькания множества лиц, суеты, громкой музыки и ярких огней.
Ей, конечно, и в голову не пришло, что позаботился об этом Влад, которому стоило немалых усилий убедить господина Каролидиса в разумности такого решения. Однако, услышав, что госпожа Богданова устала, хозяин компании «Орион» немедленно на все согласился.
В белом, поблескивавшем и точно струившемся при движении платье с глубоким вырезом на спине, в серебристых туфлях на высоченных шпильках и собольей пелерине, подаренной ей не ранее как утром, Рита спустилась в ресторан и прошла, сопровождаемая Владом, в один из кабинетов, расположенных с двух сторон огромного, сиявшего огнями зала. В глубине полукруглой сцены оркестр наигрывал печальную греческую мелодию. Прислушавшись, Рита замедлила шаги и даже слегка огорчилась, решив, что в кабинете музыки не будет слышно.
Она очень многое поняла за последние дни. По крайней мере, как ей казалось, определила причину своих переживаний: нет, все-таки не прошло для нее даром столь быстрое превращение из брошенной жены, ненавистной невестки, одинокой, покинутой всеми женщины, чувствовавшей себя сломанной, опостылевшей игрушкой, в вызывающую восхищение и зависть красавицу, умную, образованную, независимую, получившую престижную работу. Прежняя веселая и всеми любимая Рита, какой она помнила себя дома, не хотела возвращаться, после того как ее предали, унизили, растоптали… Она просто подсознательно боялась, что, едва подняв голову, вновь получит сокрушительный удар.
Неужели, случись Рите приехать в Грецию раньше, до пережитых ею всего чуть больше месяца назад унижений, она так страдала бы из-за того, что попала, как ей думалось, не на свое место? Она справилась с работой! Это было бы для нее самым главным. А остальное… Пустяки! Прежде она прикинулась бы эдаким милым, но неразумным дитем, которому нужно все объяснять и которого лучше кормить с ложечки, чтобы не замарало нагрудничек. Наивно хлопая ресницами, заявила бы, что таких «страшных зверей» до сих пор никогда не видела, и ангельским голоском попросила бы показать, «с чем их едят»! Тьфу, проклятые лобстеры!.. И уж ни в коем случае не боялась бы опростоволоситься перед горничной! Маска «анфан терибль» ее выручала в прежние времена не раз. Ах, так не делают? А мне все равно — хочу и буду!
