— Вы не любите Байрона, Стивен?
— Люблю. Очень. Вообще-то я люблю и Вордсворта. Знаете, Джессика, вы очень красивая женщина. Красивее даже, чем одинокое облако.
— Спасибо.
— Этот костюм, что на вас, случайно не от Гуччи?
— Да, — улыбнулась она.
Вкус. У него есть вкус. А глаза его почти того же цвета, что и стены в ее спальне — «Сэндерсоновская историческая», тон номер 21.
— Вам не приходило в голову укоротить волосы? Короткая стрижка вам пойдет.
— Вы так думаете?
— Именно. Одри Хепберн в «Римских каникулах» — вот кого вы мне напоминаете. Похожи как две капли воды. Она и с длинными волосами была хороша, но с короткими стала еще лучше.
Так, подумала Джессика, завтра же иду к парикмахеру.
— По чашечке кофе?
— С удовольствием.
Какой прогресс! Как, однако, быстро сегодня движутся события! Сначала просто бокал вина, потом обед, потом кофе, а что дальше — можно только предполагать… Он не спрашивал у нее, зачем она звонила и назначила эту встречу, словно ему не было никакого дела до того, что «Харви и Таннер» собираются предложить ему новую замечательную работу.
Сев за столик, они принялись непринужденно болтать, и каждая новая фраза только сильнее подтверждала, что они созданы друг для друга. Бедная Джорджи, подумала она, наверно, сидит сейчас с очередным чудиком. Хоть бы она сегодня тоже кого-то нашла. Если же нет, то мне будет ужасно неловко. Я ведь, по идее, должна помогать ей, а выходит, помогла себе. Да, но поэзия… Поэзия — это важно. Может, у Стивена есть друг. Может, у него есть брат.
Стивен помахал официанту, тот сразу же подошел — еще один добрый знак. Люди тянутся к нему.
Стивен Конвей. Джессика Конвей. Мистер и миссис Стивен Конвей. И их сын Гарри и дочь Софи. Близнецы наверняка останутся с бывшей женой. Если нет — тоже хорошо.
Из меня получится ужасная мачеха, подумала она. Я до сих пор помню все выговоры, которые получила от отца Джорджи, все случаи, когда он меня просто не замечал. И чтобы стать хорошей мачехой, мне придется делать обратное тому, что делал Джеймс Харви.
Может быть, мы даже уйдем вместе после ужина. И тогда я с полным правом смогу рассуждать о множественных оргазмах.
Я стану другим человеком, смелым.
И мама от меня наконец отстанет.
— Могу я принести вам, таким красивым, что-нибудь еще? — спросил официант.
Он ухмылялся: очевидно, был счастлив стоять рядом с ними, в окутывающем их облаке — в облаке зарождающейся любви. На протяжении всего вечера он был дружелюбен и предельно внимателен, этот юный австралиец, который и сам был весьма красив. Надо бы перед уходом записать его фамилию и телефон. Он заслуживает лучшего места — она попросит Джорджи подыскать для него что-нибудь. В ближайшие годы, когда они со Стивеном будут с улыбкой вспоминать свою первую встречу, этот милый юноша займет в их рассказах достойное место. Она уже слышала, как говорит: «А сейчас этот официант — глава международной фирмы, и все из-за того, что он оказался рядом в самые первые волшебные минуты. Да, и еще он крестный нашего Гарри!»
