— Кофе, пожалуйста. — Стивен с улыбкой посмотрел на официанта. — Если не трудно.
— Будет исполнено. — Он подмигнул Стивену.
«Когда-нибудь я отплачу ему добром», — подумала Джессика.
Но почему Стивен так повернулся на стуле? И почему он не сводит глаз со спины официанта?
Даже если бы у сердца был парашют, он не успел бы раскрыться и смягчить удар. Нет, этого не может быть, говорила она себе, ведь у него же близнецы. Но когда он обернулся к ней, в его взгляде еще оставался похотливый блеск, смешанный с голубым «тоном № 21».
— Симпатичный, правда? — Она надеялась, что он не заметит страха, прозвучавшего в этом вопросе.
— «Симпатичный» — это еще слабо сказано! — Подняв брови и откинув голову, Стивен облизнул губы и улыбнулся. — По-моему, он потрясающе красив.
О черт, сказала Джессика про себя. Не верю своим глазам.
Он превзошел их всех: сорокалетнего бухгалтера, который ковырял в носу; сорокашестилетнего директора страховой компании, у которого была мания каждую минуту мыть руки; сорокадевятилетнего, трижды разведенного менеджера, которому, должно быть, неудачно делали пластическую операцию, — и еще целый ряд неприятных, странных субъектов, с которыми ей пришлось встречаться в последние месяцы.
Стивен превзошел их всех, потому что почти два часа она верила, что любовь не просто возможна — что вот она, только руку протяни. Но, может быть, она только наполовину ошибалась. Может быть, у Стивена и официанта впереди — прекрасное будущее. А ей остается только уйти, чтобы дать возможность их мечте осуществиться. А это значит, что придется прийти домой и признаться Джорджи, что она в очередной раз потерпела фиаско.
Это было заслуженное фиаско. Встреча с красивым и обходительным мужчиной вмиг развеяла все ее благие намерения. Предполагалось, что она старается для Джорджи, а вовсе не для себя. Единственное слабое оправдание ее необдуманному поступку было то, что Стивен любил поэзию, — но это действительно слабое оправдание. А что, если бы он терпеть не мог стихов? Передала бы она его Джорджи или оставила себе? Отвечать на этот вопрос почему-то не хотелось. Да, слава богу, и не надо. Никто не заставляет ее отвечать на этот вопрос.
Весь этот их проект был от начала до конца дурацкий и никому не дал ничего хорошего. Наверно, нельзя нанять любимого, и не следовало в это дело ввязываться. Она больше слышать не желает о «Проекте икс». Для нее лично он окончен. Лавочка закрывается.
— А теперь, Стивен, — она снова провела рукой по волосам, мысленно отменяя завтрашнего парикмахера, — скажите мне, когда вы впервые поняли, что вы голубой?
