Почти у всех китобоев детство было загублено или войной или теми несправедливостями с их родными, которые творила жизнь и власть. Но видимо потому об этом никто не говорил и обрывал молчанием вопросы на эту тему. В море все они были вольны, дружны и равны, чувствовали себя независимо. За четыре месяца я только обиняком, в мимолетных беседах, без пафоса и рисовки, как бы мимоходом, выслушивал их искренние мысли о прошлом, которое у каждого было очень тяжелым. Все мы верили друг другу, потому что все жили будущим. Все мы были из простого люда, потому мне было легко с ними.
— На китобойце всегда так. За семь месяцев почти всяк друг другу становится брат, — объяснял мне Ивин — Витя, Ваня, Коля, Касым, а фамилии, иногда после рейса и вспомнить не могу. Это старпому надо знать для ведомости, а я брата и по глазам узнаю…
Отец гарпунера погиб в угольной шахте в сорок втором году.
Вот что рассказал о своей последующей жизни Верныдуб:
— Через год бежал я из дому, из голодного поселка во Владивосток, в 13-ть лет решил помогать матери и братьям. Какой-то офицер привел меня на крейсер, командир принял юнгой, был я крепким и шустрым. Служил и воевал весело. Сумку сухарей и американских консерв возил матери регулярно
— Вот это только и осталось из воспоминаний о войне — говорил мне Верныдуб — От нахимовского отказался, — пошел плавать матросом, закончил
курсы УКК. Жизнь, как патефонная пластинка, завертелась вокруг меня веселее чем в сказке. Друзья, деньги, девки мелькали, как и червонцы. Блудный сын послевоенный среди себе подобных… Весело жили. Дураки, ходили и… спали на деньгах. Глупым был.
Повесть о его юности короче, чем сказка о богатырях. Деньги уходили быстро, а жизнь требовала трудов.
— Хороший человек, работает больше меня, — как-то сказал о гарпунере повар Касым, — кушает нерегулярно, пережимает… но аппетит хороший.
О Коле Рыжем я слышал много легенд. Имел он высшие ордена. Давали, вернее, дважды примеряли и Звезду Героя! «Это уж точно — по просьбе трудящихся» — говорил Ник Ник.
— Как он ее носить будет, на спине? — язвительно спрашивал сосед по дому, секретарь райкома. — Иногда жена приводит его домой на четвереньках.
— Бывало и такое, спотыкался Коля, — по дружески говорил мне Ник Ник. — В таком виде он одну жену Нину только и слушался, боялся, что она заберет дочек и уйдет… Николай золотой парень, сгубил спиртом печень…еще в молодости… теперь мучается…
— От этого человека в рейсе, от него одного — зависит все — и план, и заработок, настроение — даже семьи, — указывая на бак, иногда в порыве восторга гарпунером, говорил мне мой рулевой Ивин. Игорь удивительный был парень. По-юношески стройный, по-мужски красивый смуглолицый шатен, взрывной как огонь…
