Гренландский кит - Василий Григорьевич Довбня

Рассказ написан в последние дни жизни Понтифика К. Войтылы

и суда над Михаилом Ходорковским.

Вспоминая этого кита, я и сегодня испытываю муки совести за его гибель. Я не убивал его, я был простым наблюдателем. В том году я впервые участвовал в путине, как 3-й штурман.

Если бы был суд на небе или в преисподней, я сам, добровольно предстал бы перед ним, и покаялся за китобойные грехи даже не мои.

Каждый капитан китобойного судна или рыболовецкой плавбазы, гарпунер или тралмастер испытывает иногда это чувство сожаления, за свои, кажущиеся нам обычными дела. Думаю, чувствуют это, не только они…

Ленивая зыбь упругой мышцей перекатывалась по темно синему телу океана. Казалось кто-то невидимый держал за края горизонт, встряхивал полог цельной поверхности воды и выкатывал одну за одной убаюкивающую душу плоскую волну.

После обеда я, как и другие моряки моей вахты, заняли на верхнем мостике места наблюдателей за фонтанами. Это входило в наш 12-ти часовой рабочий день.

Легкий ветерок от движения китобойного судна «Вездесущий» нес сырой китовый запах. Это был естественный запах океана, но и рулевой Игорь Ивин утверждал: «Слышу запах китов!»

Вахтенный помощник, второй штурман Пряхин, пухленький средних лет плотный русак в который раз удержал себя, чтобы не прикрикнуть на лениво дремлющую подвахту, — упитанного круглолицего электрика Южина Юру, мотористов Седова и Мишку Клюева, оба высоких костлявые верзилы и электромеханика Зыбина Николай Николаевича, высокого стройного бородача. Он имел собственный бинокль 10-ти кратной силы, американский, память о сданном американцам в Стамбуле лендлизовском минном тральщике.

— Командир, кому мы передавали корабль на слом, веселый янки был, разрешил нам взять по сувениру на память — тогда я был штурманом — я взял секстан и бинокль — вот пригодилось! — растолковал мне Ник Ник, он с гордостью хранил его и не передавал никому, — Бинокль, часы, жену не доверяют никому…

Сам он был терпеливым наблюдателем, не хуже старшего механика. Оба они воевали на минных тральщиках. От постоянного пользования окуляры бинокля выдавили у них под глазами коричневые полукруги, почти как у марсовых матросов. Но марсовых отличали постоянно раскрытые, как у птицы глаза и расширенные зрачки. В глазном яблоке марсовых, без раздумья и напряжения, автоматически отражалось и фиксировалось все, что попадало в их обзор. Почти невидимый, как запятая, белый всплеск фонтана на расстоянии в десять миль наш «орлиный глаз» Саша Котельников обнаруживал много раз. Помню такой всплеск — за 7 миль! — увидел однажды и я. Он стоит в моей памяти и сегодня!