одна.
Ну, не совсем одна. Мисс Странность составит мне компанию.
— Я позабочусь о ней, мистер и миссис Янг. Мы станем лучшими друзьями. Я могу
это обещать, — сказала Эшли, разрушая мой момент самобичевания. И я была благодарна
за отвлечение от моей неожиданной и подавляющей тоски.
Мама обняла меня в последний раз, и затем они с папой отпустили меня. Мой папа
фыркнул, и я улыбнулась ему.
— Ты плачешь, пап? — пошутила я, и мой отец криво мне усмехнулся.
— Ни в коем случае, просто здесь очень много пыли, — пошутил он, целуя меня в
висок.
— Пока, Сладкая, позвони нам позже, хорошо? — попросила меня мама. Я кивнула,
когда папа взял ее за руку и практически вытолкнул из комнаты. И когда за ними
закрылась дверь, я не была уверена, как себя чувствовала.
Грустной? Да. Взволнованной? Может, немного. Чертовски напуганной? Угадали.
— Они кажутся очень милыми, Мэгги! — прощебетала Эшли после того, как они
ушли. Я развернулась к ней и попыталась не вздохнуть. Она уже запустила руки обратно в
коробку на моем столе, вытаскивая остальные вещи.
Я думала о том, чтобы попросить её убрать руки от моих вещей, но это будет
выглядеть так, будто я топчу щенка. Не было смысла в возведении границ там, где была
задействована эта девчонка. Она бы проигнорировала все в следующую минуту.
Эта девушка не Рэйчел, которая инстинктивно понимала все нюансы моего
настроения. Признак легкой дружбы, который пришел из разделенного вместе детства.
Но это не значит, что я не могу оценить то, что эта девушка так свободно предлагает.
Я подняла кипу блокнотов, которые Эшли распаковала и положила на мою кровать. Я
пролистала первые несколько страниц и улыбнулась.
Клэй отдал их мне перед тем, как уехать во Флориду четыре месяца назад. Я
просматривала каждый рисунок перед тем, как лечь спать. Смотрела на маленькие
углубления от карандаша, где он отводил душу и сердце на страницах.
Это как иметь маленький кусочек парня, которого я любила, рядом с собой.
Эти рисунки были обещанием Клэя. Неважно, что случится, мы закончим там, где
должны быть. Вместе. Навсегда.
— О, боже мой, Мэгги! Кто это? — проворковала Эшли, держа рамку с фотографией,
ее рот был слегка разинут.
Я забрала рамку из ее рук и положила на кровать. На моих губах заиграла
кретиническая улыбка. Эшли села рядом со мной, непростительно посягая на мое личное
