Когда отец на минуту замолчал, тот тип говорит:
– Я не позволю воровать государственное зерно разным всяким.
Отец побагровел от гнева. Мне казалось, он сейчас его задушит, бросится на него и разорвет голыми руками. Но он сдержался, и я услышал:
– Ты гнида. Ты живешь только потому, что их мужья грудью заслоняли тебя, что их мужья погибли, чтобы спасти тебя, гниду. А ты, ты же знаешь, что их дети помрут, если они эту горсть зерна не унесут.
– Это воровство, а за воровство надо в тюрьму сажать.
– Ты – гнида.
После тех слов, которые папа говорил до этого, называть его гнидой – это звучало почти ласково.
– Сегодня же заберешь все бумаги.
– Я не могу этого сделать.
– Если ты этого не сделаешь, ты не доживешь до утра.
Папа сказал это таким твердым и мощным голосом, что у меня по спине пробежали мурашки. Зам повернулся и ушел.
Отец взял трубку и снова набрал чей-то номер.
– Оставайся. Сколько нужно, столько и оставайся на месте.
Отец занялся делами. Приходили люди с бумагами, он читал, иногда подписывал, иногда делал замечания. Часто звонил телефон, он отвечал.
Потом отец вспомнил обо мне. Я сидел в углу, сжавшись от испуга. Он взял меня за руку:
– Ты ничего не слышал.
– Нет, не слышал.
Я был сильно напуган.
– Пойдем домой.
Мы только вышли за проходную, а там опять те же женщины, сбившиеся в стайку, смотрят на отца. Отец только перешагнул порог, как они опять упали на колени. У отца задергалась щека.
– Встаньте, прошу вас, встаньте. Все, что от меня зависит, я сделаю. Встаньте и идите домой.
Они нехотя поднялись и плотно прижались друг к другу. Отец быстро пошел вперед, тащил меня за руку. Я обернулся, а женщины все так же стояли, сбившись в кучку.
Мы пришли домой. Мать, увидев отца, чуть не выронила из рук вязание.
– Петь, что случилось?
– Ничего.
Отец полез в шкаф, открыл дверку, ключ от которой был только у него, достал пистолет, обойму, патроны. Затем сел, разобрал пистолет, протер, смазал. В обойму вставил патроны – они всегда отдельно у него лежали. Я ожидал, что он сейчас наденет кобуру как всегда, но в этот раз он этого не сделал. Взял пистолет, засунул за пояс, прикрыл свитером, набросил куртку…
– Ты вернешься? – спросила испуганная мать.
– Обязательно.
Прошло много времени, я не спал. Наконец, я услышал звуки – отец пришел. Мама тоже сидела на кухне, вязала носки; горела керосиновая лампа, чуть притушенная.
– Уладил?
– Да. Все уладил.
Я вышел и спросил:
– Пап, он доживет до утра?
Отец посмотрел на меня и улыбнулся.
