– Без вести пропал.
– Дезертировал.
И изредка:
– Получил «Георгия».
– Произведен.
– Отмечен приказом.
– А где наш поэт?
– Ранен в бедро. Лечится. В Орле. Скоро вернется в полк. На днях я получил от него цидульку.
– А как поживает «бессмертный Кащей»?
– Фельдфебель Табалюк убит! – дрогнув глазами, говорит Граве.
Я не могу удержаться от восклицания:
– Не может быть?!
Граве старательно раскатывает между пальцев потухшую папиросу.
Сухо и жестко поблескивают глаза.
– Да, представь себе, убит и Табалюк. И, знаешь что – только не болтай об этом – странно так убит. Кажется, своими солдатами; его недолюбливали многие. Пошел в уборную оправиться, и там пуля настигла его. Прямо невероятно, как это могло случиться. Яма глубокая, голова идущего почти на аршин ниже уровня насыпи. Возможно, рикошетом царапнуло, но сам знаешь, рикошетные пули редко убивают насмерть, она уже обессилевшая… Табалюку снесло полчерепа, мозги упали в уборную.
* * *
Голод. Пайки урезали. Кашу дают почти без масла.
Мародерство принимает угрожающий характер.
Высшее командование издает строгие приказы, грозит мародерам муками дантова ада, но ничего не помогает.
Голодные солдаты нашего батальона украли у лавочника-еврея корову. Сломали в хлеву замок, надели ей на ноги сапоги, чтобы не было на снегу следов, и, выведя за околицу, зарезали. Шкуру продали обозникам за пять фунтов махорки, а мясо поделили и съели.
Еврей принес жалобу батальонному командиру и заявил, что вечером перед кражей около его дома гуляли два бородатых солдата, которые являются или сообщниками, или самими мародерами.
Батальонный выстроил весь батальон в две шеренги и вместе с евреем идет вдоль фронта.
На лице батальонного скука. Будучи службистом, он только выполняет приказ, но насчет мародерства он и «сам не прочь воровать целу ночь».
Еврей выступает важно, как библейский пророк, призванный обличать свихнувшихся с пути людей.
Они внимательно, не спеша, ощупывает всех колючим блеском грустно-миндальных глаз.
Против каждого ополченца с бородой он задерживается несколько секунд, и тогда весь батальон, затаив дыхание, ждет магического и грозного слова:
– Этот!
Но еврей идет все дальше и дальше. Два раза прошел он по фронту, «дивясь на хлопцив», и не нашел своих разорителей.
– Нема туточки никого из тих, пане полковник! – говорит он дрогнувшим голосом и, поклонившись офицерам, уходит в свою хату, важно потряхивая благообразной седеющей бородой.
* * *
Сегодня арестовали трех солдат двенадцатой роты, которые украли у еврея корову.
