— И до меня, сестричка, дошли слухи, что я собралась замуж!
Обе рассмеялись.
— Возвращаешься в Нсукку? — спросила у Угву Ннесиначи.
— Да, но скоро опять приеду, к Анулике на свадьбу.
— Счастливого пути. — Ннесиначи заглянула ему в глаза, коротко и смело, и зашагала дальше.
Угву понял, что ему не почудилось: она и вправду прильнула к нему. У него подогнулись коленки. Хотелось посмотреть, не обернется ли она, но он удержался.
— Видно, на Севере у нее открылись глаза. Жениться вам нельзя, так что бери что предлагает. И торопись, пока не поздно, а то выскочит замуж — и все, — сказала Анулика.
— Ты заметила?
— Спросил тоже. Я ж не овца безмозглая.
Угву с прищуром глянул на нее:
— Оньека тебя трогал?
— Трогал, а как же.
Угву и так знал почти наверняка, что Анулика спала с Оньекой, и все-таки огорчился. Когда Чиньере, соседская служанка, стала лазить через живую изгородь к нему во флигель, чтобы перепихнуться в темноте, он все обговорил с Ануликой в очередной свой визит домой. А о самой Анулике речь не шла никогда: Угву считал, что обсуждать нечего. Анулика пошла вперед, Угву лениво поплелся следом, потом молча нагнал ее, и они зашагали рядом, легко ступая по траве, где в детстве ловили кузнечиков.
— Есть-то как хочется… — сказал Угву.
— Мама сварила ямс, а ты не притронулся.
— Мы его варим с маслом.
— «Мы его варим с ма-аслом»! Надо же, как заговорил! Что станешь делать, когда тебя отправят обратно в деревню? Где возьмешь ма-асло, чтобы варить ямс?
— Меня не отправят в деревню.
Анулика посмотрела на него искоса, сверху вниз:
— Глупый, забыл, откуда родом, мнишь себя Большим Человеком?
Угву застал Хозяина в гостиной.
— Как твои родные? — спросил тот.
— Все здоровы, сэр. Передают привет.
— Вот и хорошо.
— Моя сестра Анулика выходит замуж.
— Ясно. — Хозяин сосредоточенно настраивал радио.
Из ванной неслась песенка Оланны и Малышки:
Падает, падает Лондонский мост, Лондонский мост, Лондонский мост. Падает, падает Лондонский мост, Моя прекрасная леди.
Малышка пела тоненьким, неокрепшим голоском, и вместо «Лондон» у нее выходило «дон-дон». Дверь в ванную была нараспашку.
— Добрый вечер, мэм, — поздоровался Угву.
— Угву! А я и не слышала, как ты зашел! — Оланна купала Малышку, нагнувшись над ванной. — С приездом, нно. Дома все здоровы?
— Да, мэм. Шлют привет. Мама передает большое спасибо за покрывала.
— Как ее нога?
— Уже не болит. Она передала для вас укву.
— Ну и ну! Будто знала, чего мне сейчас не хватает. — Оланна повернулась и оглядела Угву, руки у нее были в мыльной пене. — Ты поздоровел. Вон какие щеки наел!
