Турок согласился:
– Она такая красивая, и она с ума сойдёт, если узнает.
– Она уже знает, – сказал сицилиец. – Она очнулась и слышала всё до последнего слова.
Лютик лежала под одеялом и не шевелилась. Как он мог узнать об этом, подумала она.
– Ты уверен? – спросил испанец.
– Сицилиец чувствует всё, – ответил сицилиец.
Тщеславен, подумала Лютик.
– Да, крайне тщеславен, – сказал сицилиец.
Наверное, он умеет
читать мысли, подумала Лютик.
– Мы плывём на всех парусах? – спросил сицилиец.
– До тех пор, пока это безопасно, – отозвался с румпеля испанец.
– Мы опережаем их на час, поэтому пока нет никакого риска. Её лошадь доберётся до замка за примерно двадцать семь минут, еще несколько минут понадобятся им, чтобы понять, что же произошло, и затем, поскольку мы оставили чёткие следы, где-то через час они бросятся за нами. Мы должны достичь Скал ещё через пятнадцать минут и, если удача не отвернётся от нас насовсем, границы Гульдена на рассвете, и тогда она умрёт. Её тело должно быть ещё тёплым, когда принц найдёт её искалеченные останки. Хотел бы я посмотреть на его печаль – она наверняка будет гомерической.
Зачем он позволяет мне узнать свои планы, подумала Лютик.
– Теперь тебе снова пора спать, моя леди, – сказал сицилиец, и внезапно его пальцы прикоснулись к её виску, к её плечу, к её шее, и она вновь потеряла сознание.
Лютик не знала, сколько провела в забытьи, но они всё ещё плыли в лодке, когда она очнулась и моргнула под прикрытием одеяла. И в этот раз, не осмелившись подумать – сицилиец мог бы как-нибудь это узнать – она сбросила одеяло и нырнула в глубину Флоринского канала.
Она оставалась под водой сколько смогла, а затем поднялась на поверхность и поплыла в безлунной воде изо всех остававшихся у неё сил. В темноте позади неё раздавались крики.
– Прыгай, прыгай, – кричал сицилиец.
– Я умею плавать только по-собачьи, – кричал турок.
– Ты лучше меня, – кричал испанец.
Лютик продолжала плыть прочь от них. Её руки болели от напряжения, но она не давала им отдыха.
– Я слышу её, – сказал сицилиец. – Поворачивай налево.
Лютик перешла на брасс, тихо уплывая подальше.
–
Гдеона? – взвизгнул сицилиец.
– Акулы доберутся до неё, не волнуйся, – предупредил испанец.
Боже, лучше бы это этого не говорил, подумала Лютик.
– Принцесса, – окликнул её сицилиец, – знаешь ли, что происходит, когда акулы чуют в воде запах крови? Они сходят с ума. Их ярость невозможно контролировать. Они рвут тебя и раздирают на клочки, они пережёвывают и глотают тебя, и я-то в лодке, принцесса, и сейчас в воде нет крови, поэтому мы оба в безопасности, но в моей руке нож, моя леди, и, если ты не вернёшься, я порежу себе руки и ноги и соберу кровь в кружку, и кину её так далеко, как только смогу, а акулы чувствуют кровь в воде за мили, и тебе недолго останется быть красивой.
