(Кажется, он хотел продолжить, но у него из одной ноздри ручьем хлынула темная кровь. Он пытается ее остановить, потом недоуменно смотрит на перепачканные кровью кончики пальцев. Юнг, оправившись от первого шока, протягивает Гроссу белоснежный носовой платок, которым тот прежде всего вытирает стол, хотя кровь не унимается. В конце концов он отвечает на немой вопрос Юнга.)
От опиума я отказался, но вы не можете требовать, чтобы я одновременно завязал и с кокаином.
Юнг. Вы же видите, что с вами происходит, — срочно надо бросать.
>Только теперь Гросс поднимает на него глаза, утирает кровь и с вызовом смотрит на Юнга.
Гросс. Черт подери, а вторая ноздря на что?
СЦЕНА 16
>Скромная мансарда Сабины в доме номер семь по Шенлейнштрассе: скошенный потолок, узкая кровать. Тишина, которую нарушают только приглушенные звуки большого города: какие-то голоса, лязг трамвайных колес. Юнг стучится в дверь.
Сабина. Кто там?
Юнг. Свои.
>Она открывает. На пороге стоит Юнг. Они целуются. Она поднимает к нему лицо.
Сабина. Входи.
>Он делает шаг вперед. Она притворяет и запирает за ним дверь. Уменьшает свет. Всматривается в Юнга, потом бросается к нему через всю комнату и начинает срывать с него одежду.
Юнг. Я не…
Сабина. Молчи. Не надо ничего говорить.
>Обвивает его руками; долгий поцелуй. Потом она отстраняется и, пока он продолжает раздеваться, тоже сбрасывает одежду.
СЦЕНА 17
>Квартира Юнга, время позднее. Юнг, в халате, идет через комнату, неся стакан воды для Фрейда, который покуривает сигару, одетый, как всегда, достаточно официально. На протяжении всей сцены Сабина остается в пределах видимости у себя в мансарде.
Юнг. Похоже, он соблазнил медсестру, они перемахнули через стену, добрались до города, а потом я получил от него счет за гостиницу.
Фрейд. И поминай как звали.
Юнг. Совершенно верно — сбежал за границу.
>Фрейд неодобрительно качает головой, хотя эта история его явно забавляет.
Фрейд. Это моя вина: не нужно было направлять его к вам.
Юнг. Нет-нет, я, по большому счету, вам даже благодарен, несмотря на глубокое разочарование. А ведь как хорошо все начиналось: знаете, наше общение шло на пользу нам обоим — я давал ему рекомендации, а он указывал мне… новые направления. Но мой предварительный диагноз оказался ошибочным: я предположил у него типичное навязчивое состояние, но дело обстояло сложнее, и я не сразу определил, что у него нет ровным счетом никакого психологического прошлого. Это была чрезвычайно запущенная деменция прекокс.
