Гросс. Когда у пациентки происходит перенос на меня, когда у нее возникает жесткая фиксация, я объясняю, что это не более чем символ ее убогих моногамных привычек, я даю понять, что ее желание лечь со мной в постель вполне естественно, при условии что она в то же время готова лечь в постель со множеством других мужчин.
Юнг. А если она к этому не готова?
Гросс. Тогда нужно внушить ей, что она серьезно больна.
(Пауза. Юнг обеспокоенно качает головой.)
Люди так устроены. Если мы с вами не скажем им правду, кто сделает это за нас?
>Юнг решает зайти с другого боку.
Юнг. Стало быть, вы согласны с Фрейдом? Вы тоже считаете, что все без исключения неврозы имеют сексуальное происхождение?
Гросс. Я вам вот что скажу: Фрейд потому так озабочен сексуальностью, что сам не может ничем похвастаться в этом вопросе. Признайтесь, вы ведь тоже так считаете, правда?
>Юнг невольно улыбается.
Юнг. Не исключаю такой вероятности.
Гросс. Эта проблема терзает людские умы, даже в его возрасте.
Юнг. Быть может, вы правы.
Гросс. Я считаю, это мерило извращенной природы человечества: вокруг одного из немногих занятий, способных дать стопроцентное наслаждение, почему-то раздуваются истерики и запреты. Наша биография — это в первую очередь биография нашей сексуальности, вы согласны? Все, что мой папаша называет распущенностью, — это подлинно здоровое состояние для невротика. Кто подавляет свои желания, тот неизбежно ограничивает реализацию своего психического потенциала.
>Юнг слушает его увлеченно, однако с некоторым подозрением.
Юнг. Но ведь тот, кто не подавляет своих желаний, выпускает на волю опасные и разрушительные силы.
Гросс. Вот за что я люблю Ницше, невзирая на его пошлые усики: он твердо верит, что существо высшего порядка, то есть индивидуум, стоит выше любых законов и условностей. Наша с вами работа — научить пациентов быть свободными.
Юнг. Говорят, одна из ваших пациенток покончила с собой — и не без вашей помощи.
>Гросс как ни в чем не бывало выдерживает его взгляд.
Гросс. У нее была выраженная склонность к суициду. Я только подсказал ей, как не испортить всю обедню. Потом спросил, не хочет ли она, вместо того чтобы уйти на тот свет, стать моей возлюбленной. А она ответила: «Одно другому не мешает». Так что она выбрала все и сразу.
Юнг. Мы не должны желать такой участи для своих пациентов.
Гросс. Свобода есть свобода.
(Он выпрямляется и внезапно становится серьезным.)
Жизнь — такая штука: кто не в меру щепетилен, тот подвергает риску свою психику. Поэтому я так считаю: увидел оазис — поспеши напиться вдоволь.
