— Понимаешь, какое дело… — Бушуев поперхнулся дымом, долго и нудно кашлял. — Он ко мне в ординарцы напросился, я и взял. С согласия Охрименко, конечно…
— Вам не положено! — Мухин все-таки не выдержал, сорвался на крик. — По штату не положено!
— А воевать с такой рукой положено?! — Бушуев выставил вперед изуродованное плечо.
Черные угольки кошачьих глаз Степанова понимающе сузились: морская пехота, похоже, победит…
Мухин отвел взгляд.
— Меня бы спросили, я бы дал бойца из легкораненных. Зачем же здорового отрывать для такого дела?
— А ты не жалей. Сдается мне, что тебе от него проку— как от козла молока.
— С чего вы взяли?
— Все с того же. Ты налимов в реке ловил? Так вот есть люди, на налимов похожие: чем сильнее на него давишь, тем стремительнее он из-под тебя выворачивается. Ничего с этим не поделаешь, порода такая. Вот Охрименко мне вроде штрафников прислал… Этот не нарушит, а воевать, как они, не будет, себя под пулю не подставит.
— А долг воина? Совесть, наконец? — Мухин почти кричал. Ненавистная физиономия Степанова была рядом, и ему до зуда в кулаках хотелось по ней ударить…
— Совесть, говоришь? — Бушуев рассмеялся. — Ты у него спроси, что это такое и с чем едят.
Умный кот скромно опустил глазки.
— Зато уж насчет жратвы — это, я тебе скажу, артист! Из-под земли достанет, у родного отца из зубов вырвет!
— Не из-за этого ли вы его в ординарцы взяли? — вырвалось у Мухина. Бушуев не обиделся.
— Ты меня этим не кори, братишка, не надо! Мне немец дырку в желудке сделал, остальное доктора вырезали. Хочешь— не хочешь, а каждые полчаса принимать какую-то пишу надо, иначе опишут на берег. А у меня здесь еще дел полно…
Он и вправду принялся есть кашу. Мухин, чтобы не видеть этого, пошел прочь.
Проходя через пролом, он опять увидел «своего» немца. Он отполз от ограды довольно далеко. «Значит, не убит, а только ранен, — почему-то с облегчением подумал Мухин, — пойти, разве, позвать санитара?» Он огляделся. Раненые брели через все кладбище к северной стене. Видимо, там, а не в часовне был устроен перевязочный пункт. Если туда и обратно — бегом, это займет минут десять. Да еще найдется ли свободный санитар.
Он присел на корточки. Раненый смотрел на него спокойно, без тени вражды. Узнал или нет? Распластанная по земле шинель, брюки, серый мундир с алюминиевыми пуговицами — все было в крови. Своими узкими ладонями раненый зажимал нижнюю часть живота, и кровь сочилась между пальцами.
— Meine Mutter… So geschädigt dein Herz… Horen Sie mal, helfen Sie mir, bitte!
