Миканор с ненавистью глянул на него — нашел забаву. Надо ж, принесло в такой момент, завтра брехня пойдет по всему селу…
— Аге, Глушак, Глушак Халимон, — подтвердила старуха, в запальчивости не уловив тон Рудого. — Дак чего уже на его… — продолжала горячо, доказывая свою правоту — Мало того, что налогами. Дак и в колхоз не пускают! Свет человеку завязали! Так ето надо?
— Сколько ни толкую, не понимает ничего!
Миканор, розово-красный, неловкими руками свернул козью ножку, наклонился к Рудому. Прикурив, зашаркал к полатям, сел. Сгорбясь, густо задымил. Башлыков понимал его: Миканор Глушак, как на судью, смотрел на него, секретаря райкома. Был взбешен словами матери и чувствовал себя таким виноватым, что готов принять любую кару.
Да, было чего волноваться: опорочила старуха, и перед кем — перед секретарем райкома. И перед Дубоделом, который явно не сочувствует, а, похоже, втайне потешается.
— В отношении к кулацким элементам, Авдотья Петровна, — мягко сказал Башлыков, — линия у нас твердая. Кулацкие элементы мы считаем классовым врагом.
— Какой он теперь элемент! — старая пренебрежительно махнула рукой. — Только званье осталось, что богач!
Дубодел хотел поддеть шуткой — не знал, что она такая кулацкая заступница, но старуха не отозвалась на шутку.
Миканор Глушак торопливо, нервно дымил, едва сдерживая гнев.
— Подговорил он вас, что ли! — В голосе его слышалась обида, гнев.
Башлыков уловил, слова эти обращены не только к ней, а и к нему с Дубоделом. Может, даже больше к ним двоим.
— Нельзя же, чтобы брат на брата! — высказала она затаенное.
Сын, разгневанный, соскочил с полатей. Глянул злобно на старуху, заходил нетерпеливо.
Башлыков поднялся с лавки, сказал, что пора идти. Время не ждет. Старуха сразу спохватилась, вспомнила о хозяйских обязанностях.
— Дак когда вернетесь? Чтоб знать…
— Вот как освободимся, — неуверенно сказал Башлыков. — Когда дело сделаем…
— Дадим знать как-нибудь! Когда проголодаемся!
Старуха неловко попросила:
— Может, я что не так. То вы не серчайте… Я от души. Что думаю…
— Не серчаем, — Башлыков покровительственно улыбнулся. — Но со взглядами вашими не согласны…
Он ласково подержал старую за локоть, вышел из хаты. На дворе оглянулся. Все вышли следом, даже старик стоял в рубашке, без шапки. Башлыков позаботился о нем, посоветовал вернуться, чтоб не простудиться. Потом сказал вознице, пусть сидит в хате, ждет.
Заметил, Миканор Глушак ловил его взгляд. Башлыков не подал вида.
