Мозг Виктора, работающий ежесекундно над новыми решениями в каждой партии, параллельно этому мучительно искал способ «наказания» двух хитрецов от шахмат.
Аппелировать к их совести и возмущаться Одинцов считал ниже своего достоинства.
Спустя час после начала сеанса половина столиков опустела: отпали самые слабые игроки, получившие мат раньше двадцатого хода.
Сделав очередной ход в партии с Лёхой, Виктор, наклонившись к нему, шепнул:
— Ты видел когда-нибудь здесь, чтобы этот фиолетовый или папа Лернер играли в шахматы?
Тот поднял голову от доски, чуть помолчал и произнес:
— Нет, ни разу.
— Я так и думал, — отходя, проронил Одинцов.
— А что такое? — вслед спросил сокамерник.
— Потом, — ответил Виктор и сделал очередной ход черными с Темплером.
«Так Все вроде сходится. Оба — «чайники», но откуда-то знают про эту хитроумную комбинацию. Фигуры передвигают неумело, это сразу заметно. Ах!»
И Виктор едва не хлопнул себя по лбу.
Он вспомнил!
В следующий подход к Лёхе он, чуть волнуясь, спросил друга:
— Слышишь, тут у вас не показывали случаем фильм по роману Сидни Шелдон «Если наступит завтра?»
Лёха ошеломленно уставился на сеансера:
— Откуда ты знаешь? Шел по телику за две недели до твоего прибытия сюда!
— Спасибо за информацию, есть одна догадка, — облегченно улыбнулся Виктор.
«Да! Так и есть! Они видели тот самый «финт», который проделала главная героиня романа с двумя известными игроками, и выиграла пари… Вроде как игралось две партии, а на самом деле — одна. И здесь у нас — тот же самый расклад! А что, если??»
И Виктор почувствовал, что его мозг «зацепился» за единственно правильный выход из этой ситуации. Он, по сути, играя против себя самого в двух партиях, стал исподволь подводить позиции к необходимому финалу.
Тем временем положение Женевьевы стало медленно, но верно ухудшаться. Она допустила несколько малозаметных ошибок, и Одинцов перевел игру в выгодное для себя окончание.
Окружение начальницы заметно помрачнело, видя, как та начинает нервничать и покусывать кончики своих изящных пальцев.
Женевьева чувствовала в движениях русского тихую ярость: он словно ввинчивал фигуры в доску, и кольцо окружения вокруг её короля постепенно сжималось. Подчиненные, которые работали с нею давно, знали: она очень не любит проигрывать.
Гроза надвигалась своей неотвратимой неизбежностью.
— E'chec, madame![21] — улыбнулся Виктор, атакуя конем монарха Женевьевы.
— Ce ne sont que des ve'tilles![22] — небрежно бросила женщина, уходя королем из-под шаха.
