помощь, что одни ревнители католичества посвящали ему свои сочинения, а другие
объявляли его, если не схизматиком, то еретиком и даже атеистом. Это потому, что в
делах веры и церкви князь Василий беспрестанно переходил из одного лагеря в другой,
и никто не знал, которому лагерю он усердствует наиболее. Титулуясь по наследству
протектором русской церкви, он в свой славный древним благочестием дом ввел, как
мы видели, жену папистку с её католическим почтом, и своего первенца дозволил
иезуиту окрестить по обряду римской церкви; а потом выдал любимую дочь свою,
Катерину, за предводителя литовских протестантов, князя Криштофа Радивила (по-
польски Радзивила), прозванного Перуном, когда же он овдовел, немедленно выдал за
него и другую дочь, Елизавету. Но, чтобы не оттолкнуть от своего дома
православников, сына своего Александра держал он в той вере, от которой не отрекался
и сам. Между тем Сигизмунду III, „ярому католику*, он угождал так много, что тот
князя Януша сделал краковским каштеляном, а князя Александра—волынским
воеводою. Сам же князь Василий давно уже был воеводою киевским и маршалом
Земли Волынской. Так все три религиозные партии, сохранявшие в Польше
политическое равновесие свое, считали князя Василия принадлежащим к своему
лагерю, и каждая должна была заискивать его благосклонности, боясь перевеса
стороны враждебной. Как он старался, чтоб его все называли протектором русской
церкви в Польше, показывает нам хвала его имени, которую монахи и попы разносили
всюду, от Острога до Киева, от Киева до Москвы, от Москвы до Царьграда и Афона. А
как он был неспособен к своей величавой роли, это мы видим из того, что он,
представляя из себя непоколебимого православника, держался за полу литовских
протестантов.
Когда с новой христианской науки сошла первая пена, многие последователи
Лютера и Кальвина увидели, что, уничижая древние обычаи и святилища, не
распространяли они в народе реформиро-
4
26
.
ванного христианства, а делали из этого народа только языческую толпу перед
покинутыми христианскими храмами. Ученые и наблюдательные нововерцы, такие как
Радивил Черный, пришли к тому убеждению, что народ наш можно вывести на добрый
путь лишь улучшением его нравственности посредством научных знаний. Радивил
Черный первый из Литво-Русичей основал у себя типографию, и в 1563 году напечатал
первый польский перевод Библии. Он первый начал заводить в своих городах и селах
школы, а дом свой сделал подобием академии, составленной из ученых Поляков,
