Она быстренько разделась, накинула халатик и побежала в сад. Там с аппетитом поплескалась под теплым душем, умяла горсти две смородины и, возвратившись в дом, юркнула в постель.
Проснулась в одиннадцатом, наскоро перекусила и принялась раскладывать вещи. Подарки выложила на видное место: матери - необыкновенный плоский кошелек с очень натуральными сотенными купюрами на крышках, отцу - трубку с мордахой Мефистофеля и две пачки табаку "Золотое руно", обоим - горку ярких апельсинов и московских конфет.
И тут, пристраивая подарки, она заметила наконец, что и ей приготовлен презент - на трельяже стояла новенькая модная сумка типа "бочонок" красная, с двумя белыми обручами и белыми же ручками. Вот ловко! Как раз с собой взять - и под платье подходит, и вещи все войдут.
Она надела купальник, любимое свое платье спортивного кроя, красное, с короткими рукавчиками и пояском, собрала в сумку полотенце, косметику, в целлофановом мешочке пару апельсинов, пару яблок, конфеты. В отдельный большой пакет сложила покупки для Ларисы, подружки ближайшей - майки с "Гласностью" и "Перестройкой", бюстгальтер импортный, колготки, помаду, лак для ногтей и шампунь. Уже на пороге она спохватилась и, схватив листок на столе, размашисто написала: "Мама! Я приехала. Пошла к девчонкам. Приду часов в 18-19. Целую. Юля". Уже написав записку, Юля увидела, что на этом же листе вела подсчеты, сколько денег истратила. Да какая разница! Она положила записку на место сумки, к зеркалу, и заспешила на улицу. Надо успеть к Лариске, а потом еще доехать до Пригорода...
До Пригорода Юля добралась в битком набитом автобусе с "гармошкой" обалдевшие от жары и нервотрепки рабочей недели барановцы рвались на лоно природы. Солнце, наподдав к обеду приличного даже по июльским меркам жару, поглядывало сверху на разомлевшую землю и лучилось смехом. Особенно солнцу смешно, наверное, было наблюдать с высоты за суетой людей-букашек, которые, забыв о смерти и бессмертии, уткнулись взглядами себе под ноги, ворчат, брюзжат, вечно всем недовольны, жалуются...
Юля сошла на последней остановке и укрылась под сенью раскидистого клена. До двух часов оставалось еще минут пятнадцать. Хорошо ждать, когда ждешь желанного!
Раньше Юля сама себя не понимала. Она, конечно, давно уже чувствовала, что присутствие Валентина Васильевича ее волнует, тревожит. Сначала она относила это за счет своей гипертрофированной дурацкой стеснительности. Но, становясь взрослее и начиная понимать всё больше и правильнее, Юлия наконец вынуждена была признаться самой себе, что Валентин Васильевич волнует ее именно как мужчина.
