Казнить нельзя помиловать - Николай Николаевич Наседкин

Николай Наседкин

Казнить нельзя помиловать

Повесть

Часть I

1. Валентин Васильевич Фирсов

Валентин Васильевич Фирсов не знал, что сегодня, 23 июля 1988 года, умрет...

Да и как он, молодой, 42-летний мужчина, туго, как мешок мукой, набитый здоровьем, мог думать о смерти в это звенящее летнее утро, если судьба в последнее время особенно баловала его, задаривала, угождала ему.

Перед Новым годом он наконец-то выцыганил четырехкомнатную квартиру и именно в том районе, где и положено жить уважаемым и уважающим себя жителям Баранова. В этом областном центре из трех районов высоко котировался только один - Ленинский . Здесь и речка Студенец прохладой дышит, и Пригородный лес сразу за мостом висячим, а там и дачки - рукой подать: не надо по окружной дороге автобусить по жаре и пыли.

Валентин Васильевич, когда восемь лет назад попал по щучьему велению, по одного сановного земляка хотению из завотделом глубинной районки сразу в редакторы областной молодёжки, то, соответственно, сразу получил квартиру и именно в Ленинском. Не квартиру, а, по тем временам, для трех человек двухкомнатный дворец. Но вот семейство увеличилось, родился еще наследник, и Валентин Васильевич начал хлопотать, заглядывать в высокие кабинеты с двойными массивными дверями, плакаться о своем житье-бытье.

В конце концов связи сработали, ему сказали: "Ладно, будут у тебя три комнаты". Валентин Васильевич заканючил, что-де ребятишки у него разнополые, да и, может, скоро еще один строганётся. Это - одно. А другое: ему ж без отдельного домашнего кабинета никак нельзя, ну совершенно невозможно - по газетной работе то-сё надо на дом брать, да и он же над книгой "Рыбацкие побаски дедушки Ничипора" корпит, ведь обещают же издать в местном издательстве... Последний довод убедил: "Ладно, получишь четырехкомнатную, только в Советском районе". И вот тут Валентин Васильевич рискнул, ох как рискнул: сделал обиженное лицо, голос плаксивым - да разве можно жить в Советском районе-то? Да там только знаете кто живет?! Да там о рыбалке совсем забудешь!..

- Ох, Валя, Валя, подведешь ты меня, наглец ты эдакий, под монастырь, сказали ему с мягкой укоризной. - Так уж и быть, пробью тебе хоромы на Набережной, но учти - хе-хе! - книжку про деда Ничипора чтобы мне посвятил...

Вскоре Фирсов получил желанный ордер.

То же и с машиной. Уж как мечтал он о пятой модели "Жигулей", как терпеливо томился в очереди. На свой допотопный "Москвичок", хотя он и смотрелся совсем новеньким, ухоженным, Валентин Васильевич в последнее время и глядеть-то не хотел, а уж ездить на нем даже стыдился. И вдруг бах-трах-тарарах! - появляются в Баранове совсем невиданные "Жигулята" восьмой модели. Ну прямо - маде ин не наше! Валентин Васильевич так загорелся, что и покой, и сон, и аппетит потерял, на службе, в редакции, сотрудникам веселую жизнь устроил, жену несколько раз до слез, до истерики довел. Да и то! Поунижаться, побегать, покланяться немало пришлось, прежде чем появилась в его гараже вместо надоевшего "Москвича" и по глупости ожидаемой "пятерки" шикарная "восьмерка", похожая издали, как он считал, на автомобиль фирмы "Рено". Притом, прекрасного благородного цвета - "кофе с молоком". Совсем недавно Валентин Васильевич добавил последний мазок в картину своего автоблагополучия: достал импортную автомагнитолу с колонками и несколько кассет к ней уже с записями самых, как уверял приятель-продавец, популярных западных рок-групп...