— Не беда, — говорит он. — Пустяки, — говорит он и пыхтит. — Не беспокойтесь, мы не сердимся, — говорит. И улыбается, и взмахивает рукой. В общем, я иду за Леандером, а когда возвращаюсь, чтобы подать салат, смотрю, жирный уже съел все свои бутерброды.
Чуть погодя я приношу ему еще хлеба — а он уже доел салат. А ведь это же «Цезарь», ты представляешь? То есть порция огромная.
— Вы очень любезны, — говорит. — Хлеб чудесный, — добавляет он.
— Спасибо, — отвечаю я.
— Очень вкусный, — продолжает он, — вы уж нам поверьте. Нечасто нам доводилось есть такой хлеб, — говорит.
— А вы откуда приехали? — спрашиваю я. — Кажется, я вас раньше не видела.
(— Да уж, такого забудешь, — хихикнув, перебивает Рита.)
— Из Денвера, — отвечает он.
Я больше ничего не спрашиваю, хотя самой любопытно.
— Ваш суп будет готов через несколько минут, сэр, — говорю я и перехожу к столику, где сидят четверо бизнесменов, очень капризных, — узнать, не нужно ли им еще чего.
Ну вот, подаю я ему суп, и смотрю, хлеб опять исчез. Он как раз кладет в рот последний кусок.
— Честно говоря, — говорит, — мы не всегда столько едим, — говорит. И пыхтит. — Вы уж простите.
— Ну что вы, что вы, — это уже я ему. — Люблю смотреть, как мужчина ест, да еще с таким удовольствием, — говорю.
— Не знаю, — говорит он. — Наверное, в смысле удовольствия — это правда про меня. — И пыхтит. Заправляет салфетку. Потом берет ложку.
— Господи, ну и жирдяй! — это мне Леандер.
— Он в этом не виноват, — говорю я, — так что заткнись.
А сама ставлю на стол еще одну корзинку с хлебом и масло.
— Как вам суп? — спрашиваю.
— Спасибо. Вкусный, — говорит. — Очень вкусный, — и вытирает губы, потом промокает салфеткой подбородок. — Вы не считаете, что тут жарковато, или мне только кажется? — спрашивает.
— Да, жарковато, — соглашаюсь я.
— Наверное, мы снимем пиджак, — говорит он.
— Конечно, снимайте, — говорю. — Человек должен чувствовать себя комфортно.
— Это верно, — говорит он, — еще как верно, — говорит.
Но чуть позже замечаю, что пиджак он так и не снял.
Мои столики освободились, обе компании ушли, пожилая пара тоже. Ресторан пустеет. А я подаю жирному отбивную, печеную картошку и приношу еще хлеба и масла; он теперь в зале один.
Я щедро поливаю картошку сметаной. Поверх сметаны сыплю лук и бекон.
— Желаете чего-нибудь еще? — спрашиваю.
— Нет, все замечательно, — говорит он и пыхтит. — Все прекрасно, спасибо, — добавляет он и снова пыхтит.
— Приятного аппетита, — говорю я. Снимаю крышку с сахарницы и заглядываю внутрь. Он кивает и не спускает с меня глаз, пока я не ухожу.
