В самом супермаркете царил полнейший разгром. Длинные стеллажи, некогда выстроенные в ровные шеренги, — повалены друг на друга, их содержимое — ради чего, по сути, и пришли сюда — беспорядочно рассыпано по плиточному полу, разлито, разбито вдребезги. Продуктовые тележки и корзины, брошенные однажды посетителями, валялись и стояли возле них, пустые, помятые, ненужные. Разломленные прилавки, давно уже кем-то вычищенные, — обросли мхом, покрылись ржавчиной. Почерневшие от многолетней грязи вывески отделов, подвешенные к потолку прочными тросами, безвольно покачивались на ветру, глуховато скрежетали. Кругом — напряженная тишина, прерывающаяся лишь звоном да стуком бутылок где-то в тени.
Тишь, тишь, тишь…
— Откуда начнем? — несмело спросил Дин после долгого молчания и сам же ответил на свой вопрос: — Я бы вон с того ряда начал… — пригляделся, тужась прочесть колыхающуюся вывеску, — названия вот только никак не разберу.
Ничего не произнеся, я обошел его, вытянул голову, кое-как прочитал: «СОУСЫ, КОНСЕРВЫ, ПРИПРАВЫ».
Потом — к Дину:
— Да, оттуда как раз и следует начать, — одобрил я выбор, но сразу предостерег: — Только двигаемся осторожно, не дай бог, кого привлечем.
Весь найденный провиант тщательно рассматривали, читали сроки годности, отбирали самый подходящий, откладывая в сторону порченые упаковки, любые хотя бы немного вздутые, окисленные или мятые банки. Запомнивший мой недавний совет, Дин внимательно изучал каждую находку, что-то вполголоса себе нашептывал — скорее всего, вслух зачитывал состав и дату. Вместе заглянули в молочный отдел, где не обнаружилось ничего стоящего, кроме замороженных бутылок с молоком, обыскали полки с инструментами, кое-что взяли с собой. В «КОСМЕТИКЕ И ПАРФЮМЕРИИ» набрал для жены и дочки всяких шампуней, гелей, кремов, дезодорантов, кускового и жидкого мыла. Себе же с Дином — новые бритвы, лезвия, непросроченную пену. Между делом прошлись вдоль холодильников, забитых снегом, в каких ни йоты не разглядели, у обрушенных полок с пожелтевшей и изодранной печатной продукцией напарник разжился старыми газетами и журналами для растопки. У касс запаслись сигаретами, зажигалками.
— Хоть покурим с тобой! — со вскруженной от раздобытых припасов головой возбужденно молвил Дин, похлопывая по забитому рюкзаку. — Отметим это дело! А то, если честно, уже внутри все посасывает, тянет…
— Это подождет, — коротко ответил я, смотря на улицу, неясно вырисовывающуюся сразу за уцелевшими размытыми от мороза стеклами при входе в супермаркет. Там, сквозь не тронутые льдом просветы, виднелись снежные дервиши, блуждающие вдоль одинокой дороги, подчас пробегали потрошители. Но стоило перевести выжидающий взгляд чуть правее — натолкнулся на два истерзанных трупа, уже обнесенных снегом: по-видимому, тех, кто недавно спешил попасть туда же, где и мы сейчас. Через мгновение спросил: — Лучше скажи: ты все взял, что хотел? Потому что когда мы отсюда уйдем — вернуться назад больше не получится.
