Случилось так: Владимир Прогонов бежал, не дождавши двух месяцев. Чуял неладное, хотел уличить. В Курске его уже ждали. Сопротивлялся задержанию – пристрелили. Пристрелили, не пристрелили… Нам-то что. Если Мария умрет – остальное до лампочки. Не умерла. Встала через те же два месяца, словно как тень. Пошла, прихрамывая. А мы ее и хромую… Если Алиса что и подстроила в этой истории, но потом разыгралось не по нотам – Шестакову она не призналась. Вряд ли желала Марииной смерти, на нее не похоже. В чем-то Алисин план не сработал. И на старуху бывает проруха. Простим ей. Сложный она человек.
На зимних каникулах Шестаков всё же поехал навестить Алису. Тихая, ровно с того света вернувшаяся Мария слова поперек не сказала. Да открой она только рот, Колька с Женькой живо бы ее окоротили. Ихняя курская компания то и дело попадает в смертельные беды. А где-то там в Москве сидящая Алиса умело отводит несчастье. Всем бы такую Алису. Рано поседевший (не от хорошей жизни) Шестаков сто раз мог быть заменен другим фаворитом, и разбирайтесь сами. И вот он глядит в окно вагона. Заснеженные крыши провалившихся в сугробы домишек обволакиваются ранними сумерками. Призрачные селенья центральной России окончательно утратили приметы времени, едва последнюю советскую сельскохозяйственную технику, съеденную ржавчиной, сдали в металлолом. В каком мы веке- непонятно. Богатые коттеджи не здесь. Это уже когда подъезжаем к Москве. Там деньги.
Пришел снежным утром в пустую квартиру – хватило ума не сдавать. Подсознательно чувствовал ненадежность своего положения. В общем, был прав. Алиса приехала с Федей и опять в трауре. Алиса? Да, вдова. Погиб в Америке. Автокатастрофа… конечно, подстроено. В «семье» серьезные перемены... не спрашивай. Главное – Федю отпустили (чтоб не сказать выкинули). Федя, едва раздели, уснул на «Колькином» диване. Алиса продолжала его, сонного, раздевать. Подозвала Шестакова: поди посмотри. Показала несколько родинок на детском тельце в потаенных местах. Теперь ты разденься. Шестаков повиновался. Рассеянный заоблачный свет подчеркивал его наготу. Алиса ткнула пальцем в такие же родинки в тех же местах. Одна, две, три, четыре. У тебя еще есть вопросы, Шестаков? Полезла на книжную полку, достала из Заболоцкого старую Федину метрику. Волков Федор Юрьевич. В графе «отец» прочерк. Я тогда заявила, что метрику выкрали у меня вместе с сумочкой. Получила дубликат. По дубликату Леонид усыновлял Федю, дубликат и забрали. Сказала и надолго замолчала. Шестаков одевался, путаясь в брюках. Белый день глядел в окно, и всевидящее око зорко следило за каждым движением Шестакова.
