Герасим склонился над Соколом, внимательно осмотрел лапы.
— Ничо, не издохнет, — негромко заключил он, но лицо охотника ясно говорило, что придется подождать, пока солнце не растопит наст. Герасим сбросил котомку, сел, принялся смотреть в сторону гольцов, которые пламенели алым заревом, хотя над тайгой стоял вязкий бледно-голубоватый свет, а солнце еще пряталось где-то под горизонтом.
Прошло не менее трех часов, как Герасим и Дуванча покинули табор...
Весна в горах своеобразна. Она не придерживается календаря и приходит, как не очень аккуратный гость: то слишком рано, то непростительно затягивая свой приход, заставляя томиться заждавшихся хозяев. Весна приносит с собой не только теплое солнце, но и сильные ветры со снегом. И они сорок-пятьдесят дней борются между собой, в равной степени властвуя в горах. Поэтому весна в понятии таежного человека — что-то непостоянное, от нее можно ожидать всевозможных сюрпризов: то горы от верхушки до подножия заливают солнечные лучи, то они потонут в снежном шквале. Но один солнечный день меняет лицо тайги. Легкая дымящаяся испарина поднимается над лесом. Дышит тайга: дышат оживающие лиственницы и кедры; дышит багульник, высвободив свои хрупкие веточки из снежного плена; дышат в проталине ярко-зеленые листочки брусничника, роняя потемневшие крупные ягоды. Запахи смолы, хвои, багульника и ягодника сливаются — терпким весенним настоем дышит просыпающаяся тайга. До уха доносится тихий ласковый шум. Лес и горы полны таинственных: шорохов. Шуршит подтаявший снег, шуршат ветки, нежась под теплыми солнечными лучами...
Дуванча шел гривкой невысокого приплюснутого хребта, крутые бока которого тянулись направо и налево на десятки километров и заканчивались глухими распадками, где, должно быть, в летнее время струились безымянные ключи. С правой стороны вплотную скатывались отлогие сопки, покрытые мелким березняком и осинником. Много неприятностей таят в себе эти почти безлесые сопки путника. Идти по ним — все равно что идти по трясине. Хитрые сплетения багульника, прикрывающие каменные россыпи, связывают ноги, цепляются за одежду. Приходится пробираться, отвоевывая каждый метр. А здесь идти было легко. Кругом высились стволы могучих лиственниц, ветви которых смыкались высоко над головой. Только изредка на пути встречался низенький, распластавший по земле свои иглистые ветви, кедр-стланик. И снова чистые, подтаявшие прогалы между стволами.
