Грязный Гарри [другой перевод] | страница 71

Неожиданно для себя Гарри успокоился. Когда он наконец заговорил, ему показалось, что это не его голос, что говорит кто-то другой:

— А как насчет прав Мэри Энн Дикон? Она подверглась пыткам, насилию, ее затолкали в ящик и бросили умирать. Кто вступится за нее, какая поправка защитит ее?

— Иногда закон может казаться несправедливым, — дружелюбно произнес судья Баннерман. — Но он обязан быть справедливым. Его невозможно приспособить под обстоятельства, неважно, сколь ужасающими могут быть эти обстоятельства.

— Послушайте, Каллахэн, — с горечью проговорил Ротко. — Неужели вы думаете, что я испытываю радость, давая этой скотине смыться? У меня жена и две маленькие дочери. Я не больше вашего жажду снова увидеть этого типа на улицах города, уверен, то же скажет вам и судья Баннерман. Но факты остаются фактами. У меня нет оснований выдвинуть против него обвинение.

— Значит, все было напрасно, — голос Гарри был лишен всяких интонаций.

— Увы.

— Но ему недолго ходить по улицам.

Ротко вопросительно поднял бровь:

— Что это значит?

— Он обязательно обо что-нибудь споткнется. А я буду неподалеку.

— Прокуратура не потерпит правонарушений, запомните это, Каллахэн.

Тонкие губы Гарри побелели от ярости:

— Этот парень еще не сказал своего последнего слова. Он будет продолжать убивать.

— Почему вы в этом уверены?

Гарри удивленно посмотрел на окружного прокурора — причина его уверенности была настолько очевидной, что не требовала комментариев.

— Потому что ему это нравится, Ротко. Потому что он любит убивать.

Женщины ощущают силу моей чувственности. Это интригует и возбуждает их. Скорпионы сексуальны… Они удовлетворяют женщин. Женщины знают это, чувствуют. Это инстинкт.

— Привет, — сказал он. — Хочешь пойти со мной?

Девушка не обратила на него внимания. Надменно подняв голову, она прошествовала мимо стойки бара — ягодицы мерно раскачивались под тонким шелком красных трусиков, напудренная обнаженная грудь с большими напряженными сосками плавно колыхалась в такт шагам.

— Сучка, — сказал он в шапку пивной пены в своем стакане.

Он пил медленно, растягивая удовольствие. На высоком помосте напротив стойки извивалась еще одна девушка. Она была совершенно обнаженной, в лучах прожекторов кожа ее отливала розовато-лиловым, потом зеленым, оранжевым… и снова розовым. Соски казались иссиня-черными. Она призывно раздвинула ноги и начала имитировать половой акт.

— Сучка.

Его бросило в жар, высокий стул вдруг показался очень неудобным. Крохотный бар был полон мужчин. Они сбивались в тесные группы, тянулись за стаканами с пивом. Каждый норовил пустить ему в лицо струю табачного дыма, он отчетливо слышал все их игривые разговоры.