этом сама? Надо их столкнуть так, чтобы им не осталось никакого пути, кроме правдивых
показаний!
— А что, если дать им возможность подумать? — спросил обоих Саломахин. Он опять
улыбался едва приметной улыбкой.— А самим попробовать с другого конца... Только перед этим
давайте уточним одно: имеем мы право подозревать Печеркина, скажем, в убийстве?..
— Конечно! — немедленно ответил Моисеенко.— Он ведь еще в Шадринске нож хватал.
— Ну?..
— А для этого достаточно и шадринского скандала.
— Не только,— теперь заговорил Суетин.— Как выяснил Василий Тихонович, Печеркина
остановила тогда его жена. Значит, она-то во всяком случае...
— Правильно! — Саломахин понял его с полуслова.— Пусть посидят сутки, а мы успеем
за это время сделать последний шаг: если окончательно убедимся, что Мельник был в
Соколовке, то до убийства нам останется всего полтора километра...
— И эти полтора километра нас уже поведут Печеркин с Коляскиной сами,— сказал
Суетин и нарисовал на листке бумаги, который перед ним лежал, жирную точку.
— Посылаю за Татьяной Печеркиной! — резко поднялся Моисеенко.
— Еще одно, товарищи,— остановил его Саломахин.— Надо подумать и над тем, с чего
начинать...
Оба остановили на нем вопросительные взгляды.
— Жена, по-моему, должна лучше других знать вещи мужа...
— И помнить, как был одет гость.
23
Татьяна Печеркина робко вошла в кабинет Моисеенко и окончательно смутилась, увидев
много людей. Как за помощью, попыталась она обратить свой взгляд к начальнику торфоучастка
Румянцеву, но тот, подавленный и от этого раскрасневшийся больше обычного, отвернулся к
окну. На столе Моисеенко лежало пять разных поясных ремней. Один из них выглядел хуже,
много старее других.
— Подходите ближе, товарищ Печеркина,— пригласил ее Моисеенко.— Посмотрите на
эти ремни.
Печеркина, видимо, плохо понимала, что от нее хотят, послушно подошла к столу.
— Есть среди этих ремней знакомый вам? — спросил ее тихо Суетин.
Она не ответила. Только подумав и уяснив смысл вопроса, она взглянула на стол
внимательнее и неуверенно протянула руку к старому плетеному ремню.
Анатолий Моисеенко медленно поднимался со стула, но Саломахин, стоявший позади
Печеркиной, усадил его жестом обратно, посоветовав женщине мягко:
— Вы присмотритесь, товарищ Печеркина. Торопиться не нужно.
— Да, этот,— обернулась она к нему.— Только откуда он взялся? Давно уж я не видела его
