Пуля cтавит точку - Роберт Пайк

Пятница, 9. 10

Лейтенант Кленси из 52-го участка вышел из такси на Фоли-сквер и стал медленно подниматься по широким мраморным ступеням здания уголовного суда. Он был стройным мужчиной лет пятидесяти, чуть выше среднего роста, в неприметном синем костюме и простой белой рубашке с неумело завязанным голубым в полоску галстуком; темно-синяя шляпа не могла скрыть седины, уже начавшей появляться на висках. Тонкое лицо, затененное ее полями, явно выглядело усталым; темные глаза были лишены всякого выражения.

Он задержался на верхних ступенях, явно испытывая соблазн проигнорировать полученную судебную повестку — слишком неприятные воспоминания вызывало учреждение, которое предстояло посетить. А кроме того, он слишком устал и чувствовал это. За последние двое суток ему удалось поспать всего часов шесть, — пришлось разбираться в сложном деле, которое завтра газеты преподнесут, как самое заурядное, да к тому же его поджидал заваленный бумагами стол в полицейском участке, плюс то, что начальник был болен и все дела свалились на него, плюс документы о передаче имущества, которые нужно было либо одобрить, либо изменить, плюс все эти постоянные ссоры, потасовки и мордобои, рапорты о которых ежедневно оказывались у него на столе, причем считалось, что он сможет найти любое решение…

Какое-то время он смотрел на зеленый сквер и на голубей, пустившихся врассыпную на утреннем летнем ветерке и теплом солнышке, и затем вернувшихся обратно, чтобы без видимого интереса поклевать то, что им подсыпали дети, для которых этот сквер был единственной известной им вселенной. Неожиданно он почувствовал, как приятно греет плечи солнце. И также неожиданно подумал, что в такой день нужно быть не здесь. Этот день был создан не для того, чтобы слушать Чалмерса, независимо от того, что тот скажет. В этот день следовало собрать удочки и отправиться за город. Или нужно было хотя бы выспаться.

Ну ладно, — подумал он, — никто не заставлял тебя становиться полицейским…

Он вздохнул, философски пожал плечами и прошел в тяжелые двери.

Лифт быстро доставил его на четвертый этаж тихого в этот час здания и он медленно и устало зашагал по широким пустым коридорам мимо питьевых фонтанчиков в нишах и портретов бывших верховных судей, пылившихся высоко на унылых стенах, в сторону знакомого кабинета. Ненадолго задержался перед матовой стеклянной дверью, прислушиваясь к доносившемуся из-за нее дробному стуку пишущей машинки. Пожав плечами, повернул ручку и вошел.