— Дальше! Дальше!
— Он нагнулся к тебе, опираясь рукой в стену, и, печально посмотрев на тебя, сказал глухим голосом: «Луи, если я буду убит, с этим ребенком может случиться какое-нибудь несчастье. Отдай его вместе с этим письмом моему камердинеру Фильду, он отвезет его в Селкерк — это в Шотландии — и оставит там на руках верных людей. Когда ему будет двадцать пять лет, он принесет тебе другую половину этой золотой монеты и спросит о тайне своего рождения; ты ее откроешь, потому что его мать, возможно, будет жить в одиночестве. Эти бумаги отдай ему только тогда, когда маркиза уже не будет на свете. Итак, мы обо всем условились, а теперь пойдем, пора». Граф положил руки на края твоей кроватки, нагнулся к тебе, и, хотя он был человеком твердого характера, уверяю тебя, я увидел, как на твою щеку упала его слеза.
— Продолжай, — сказал Поль сдавленным голосом.
— Драться назначено было в одной из аллей парка, шагах в ста отсюда. Маркиз был на месте, когда мы пришли, он ждал нас уже несколько минут. Подле него на скамье лежали заряженные пистолеты. Противники молча раскланялись, маркиз указал на оружие, оба взяли по пистолету и стали в тридцати шагах друг от друга. Они уже, как сказал мне твой отец, заранее обсудили условия поединка. Начали сходиться. О, это была страшная минута, клянусь тебе! — продолжал старик с таким волнением, точно вновь увидел эту сцену. — Я видел, как расстояние между ними быстро уменьшается. Осталось всего десять шагов, маркиз остановился и выстрелил… Я взглянул на твоего отца: ни одна жилка не дрогнула в его лице, и я подумал, что он не ранен. Он продолжал идти к маркизу, приложил дуло пистолета ему к сердцу…
— Маркиз не убил его, надеюсь? — вскрикнул Поль, схватив старика за руку.
— Твой отец сказал маркизу: «Жизнь ваша в моих руках, сударь, и я мог бы вас убить; но я оставляю вас в живых, чтобы вы простили меня, как я вас прощаю». При этих словах граф упал и больше не шевельнулся: пуля маркиза пробила ему грудь навылет.
— Отец! Отец! — вскричал молодой моряк, ломая руки. — А тот жив!.. Тот, кто убил отца моего… Ведь он жив — правда? — и еще не стар. Он ведь может поднять шпагу и держать в руках пистолет? Пойдем к нему… сегодня… теперь же… Ты скажешь: это его сын, вы должны с ним драться… О, этот человек… этот человек… Горе ему!
— Господь позаботился об отмщении, — тихо сказал Ашар, — этот человек помешан.
— Да, правда, я и забыл! — проговорил Поль.
