-- Каким, брат, ты, однако, иностранцем смотришь!-- говорил он, весело и самодовольно оглядывая сына,-- не узнал бы я тебя, кабы на улице встретился... Бородища-то какая!
-- А у самого-то у тебя что? Как эмигрант какой весь оброс бородой...-- радостно шутил молодой Светлов.-- А вот ты, мама, так похудела сильно. Да я на тебя еще и не посмотрел хорошенько,-- спохватился он вдруг и взял старушку за плечи.-- Постарела-то как! сколько волос-то седых... батюшки!
-- Молчи, Санька, теперь поправлюсь. Вишь, радостей-то у нас немного было, да и по тебе-то сильно уж я скучала. Как он там, думаю, мой батюшка, живет на чужой-то стороне, бедствует, поди, все?
-- Да ведь я же тебе писал несколько раз, что живу отлично...
-- Да, как же! так я тебе и поверила. Ты ведь гордец, я знаю: хоть и тошно придется, да не напишешь.
-- Эх, мать! было о чем беспокоиться,-- сказал старик Светлов, совершенно развеселившись,-- ты посмотри-ка на него хорошенько: этакие ли пропадают?
-- Ну, уж ты, отец, шутник! Этакие-то, батюшка мой, еще скорее пропадают...
-- Правда, правда твоя, мама...-- отшучивался сын.-- Что же это я! а где же Владимир-то? -- спохватился он снова и побежал прямо в спальню.
-- Да видишь, он еще не разгулялся хорошенько,-- спал. Ну, да и неодетый... Стыдится петербургскому-то гостю показаться в неприличном виде. Мы уж теперь гимназисты ведь! -- шутила старушка, следуя за убежавшим сыном.-- Владимирко! -- подошла она к кровати, стоя возле которой приезжий Светлов тормошил уже и целовал стыдливо кутавшегося от него в одеяло полнощекого мальчика,-- ведь это брат приехал, Саша... Вставай, батюшка!
Мальчик мало-помалу разгулялся, но все еще конфузливо и недоумеваючи поглядывал на брата, полуразинув рот. Он точно никак не мог справиться с мыслью, что этот высокий, такой красивый и так славно одетый мужчина с бородой -- тот самый брат его, Саша, которого он припоминал себе всегда довольно смутно, но о котором так много наслышался и от родных и от посторонних. Ему было и жутко как-то, и удовольствие большое он чувствовал.
-- Ну, узнал ты меня? -- тормошил его брат.
-- Постойте!..-- стыдливо барахтался Владимирко,-- всю мне шею бородой искололи...
-- Погоди, погоди! -- смеялся отец,-- он тебя еще не так... Он ведь бедовая голова, парень.
-- На радостях-то я и позабыла совсем,-- спохватилась мать, с усилием отрываясь глазами от возившихся братьев,-- чем же мы будем угощать-то дорогого гостя? Ты чего, Саня, хочешь? Чай станешь пить или закусить чего хочешь?
