«Закончили сенокос!» —
Приветливо объяснил
Иисус Христос…
— Ну как?
— Очень! — искренно сказал пишущий мальчик.
— Тогда заметано! Через два дня. На этом самом месте. В три часа по Цельсию. Будешь плакать и рыдать — та-акое я тебе напишу!
С вечера, падая в кроватку, Василий порешил железнее железного: завтра, хоть под автоматом, хоть по велению души, но он в порт — ни ногой! Хватит! От этих экскурсий по местам трудовой славы одна только изжога нервов.
Однако и на следующее утро, часам к девяти, Пепеляев опять вдруг обнаружил себя бодро пылящим по той же дороге.
Хотел было повернуть вспять, но не тут-то было. Какая-то ласковая сила отечески взяла за шиворот и повлекла дальше. Он дернулся пару раз, но вынужден был насилию опять подчиниться.
И если бы хоть какое-то подобие дела было у него в порту! Никакого! Все там было ясно, как в психофазотроне: не желал его до слез родной коллектив!
…Как и в самый первый день, навстречу Пепеляеву выскочил, повизгивая протезом, Матфей-охранитель. За кобуру на сей раз не хватался, другим перепугал: встал в хромой фрунт, руку к воображаемому козырьку поднес, просипел почтительнейшим шепотом:
— Вас Спиридон Савельич к себе звали-с. В одиннадцать часиков ждут.
— Я сегодня не принимаю, — вельможно отмахнулся Василий. — Если что-то срочное, пусть обращается в письменной форме. Не то осерчаю.
Не иначе как музейный лилипут нажаловался, подумал Василий, и к Метастазису, конечно, решил не ходить. Однако около полудня его, загорающего в тенечке, разыскала Люська.
— Эй, — кликнула, — Васька! Или как тебя там… Иди. Спиридон Савельич зовет.
— Нужен он мне… — пренебрег Василий и перевернулся на другой бок. — У меня ответственное сновидение.
— Иди-иди, не бойся. Не обидят, совсем даже наоборот.
Василий сел.
— Покажь бородавку, тогда пойду.
— Вечером приходи, — торопила Люська, — часиков в десять. У меня маманя как раз в деревню уезжает гостить. Ну идем же, черт лысый!
— Не обманешь? Насчет вечера-то?
— Не обману, не обману. Пойдем скорей! Где живу-то, помнишь?
— Помню. А что за народ собрался? По какому случаю?
— Увидишь-узнаешь…
На улице было солнышко, а эти сидели, как разбойная шайка в пещере. Окна зашторены, на столе — лампа горит. И Метастазис тут был, и Цифирь Наумовна, и наглядный гном-лилипут, и еще то ли двое, то ли трое, не совсем известных Василию. Судя по носам, Спиридонова родня.
— Тэк-с! — со всегдашней своей улыбочкой сказал Спиридон и оживился. — Вот и наш герой. Прошу любить и жаловать. Ишь, какой… — с нескрываемым любованием оглядел его Метастазис. — Прямо Васька Пепеляев, вылитый!
