Курлы-курлы-курлы, – послышалось сквозь рыдания бабули.
«Держи! Держи этого гада!» – донеслись злобные голоса некошных, пробивающихся через курлы.
И любимая Веточка-внучек бабы Вали, немедля ни секундочки, развернулся и кинулся к дверям, ведущим из кухни. Он протянул вперед правую руку, резко толкнул от себя дверь и, все еще прижимая сжатую в кулак левую руку к стонущему животу, почти выпрыгнул в сенцы. И сейчас же перед Витькой предстал злобный холодильник, таращивший на него свои красные глазищи и загораживающий корпусом проход. Однако хозяин дома на этот раз не растерялся, а, подтянув нижней губой вываливающейся язык, поборол в себе страх, и подбадриваемый курлы-курлы, правым кулаком шибанул им холодильник, пройдясь вскользь по глазу «А..а.», отчего «Атлас», без задержу, перестав щериться, охнул и, замерев на месте, потерял все признаки жизни, а именно свои глаза и перекошенную щель-рот.
Курлы-курлы-курлы, – опять прошелестело около Витька, и тот, резво повернув направо, не успев даже задуматься, на месте ли дверь, подскочил к стене.
Он протянул руку и, сразу же нащупав поворотную ручку, дернул ее на себя. Пронзительно звякнув, отлетел и упал на пол помятый, погнутый крючок, оберегающий своим металлическим станом жителей этого дома, и дверь мигом пошла на Витьку. А тот, лишь перед ним появилась небольшая щель, шмыгнул в нее и выскочил во двор, увидев перед собой белую, укрытую снегом поверхность земли и иссиня-черное далекое небо без единой звездочки.
– Держи, держи его, этого шлёнду немытого! – услышал Витюха раскатистые голоса некошных, вылетающие из глубин дома.
Курлы-курлы-курлы, – позвала Веточку бабуля, указывая своим мелодичным напевом путь со двора.
И Виктор, покачиваясь из стороны в сторону, побежал чрез свой двор, такой же неухоженный, как и дом, плохо выбирая дорогу, оступаясь и падая в белые покрывала снега и сызнова подымаясь, стремясь поспеть за меркнущим голосом бабули.
Курлы-курлы-курлы, – слышалось ему впереди уже, там, возле деревянной калитки, покосившейся на бок и слетевшей с нижней петли. Энергично распахнув эту качающуюся рухлядь, Витюха выскочил на тротуар и замер, тяжело переводя дух, преодолевая вырывающиеся из легких хрипы, застревающие где-то во рту, и понимая, что желудок он однозначно потерял, тот сгорел, будучи полностью съеденный кислотой.
Несчастный алкоголик, хозяин покинутого дома и двора, шкандыба, уродливый шлёнда, Витька, Виктор Сергеевич, Виктор, Витенька, Веточка, Витюшенька, и все это в одном лице, задрав голову, поглядел на иссиня-черное небо, такое далекое-далекое, на котором отсутствовала не только луна, но даже и самая малюсенькая звездочка, и ощутил холодный, пронизывающий ветер, проникающий сквозь рвань одежды, опустившийся откуда-то из тех почти неизведанных и непознанных высот. Ветер коснулся своим морозным дыханием его лица, дотронулся до разбухшего, выглядывающего изо рта языка и покрыл его тонкой ледяной корочкой, а после бросил в него горсть мельчайших острых крупинок снега.
