Королева аплодировала, рассказывал Даг в воскресенье. Но перестала, когда увидела взгляд короля. Она покраснела и стала чесать себе здесь, вот здесь вот, внизу.
Словно ткань свинцового цвета — скорей всего, бархат. С узором из белых кругов, обрамляющих черный жемчуг. Маленькая бабочка расправляет голубые крылья и улетает.
Отец выпрямляется, светлый плащ обтягивает напряженные плечи.
Узкий галстук, помятый жилет.
Бледная кожа под носом и редкие седые усы.
Ноздри раздуваются, но глаза засахарились неуловимым спокойствием.
— Печенья у нас нет? — спрашивает Эрик, дуя на кофе.
— Ты же сказал, чтобы я ничего не брала, — отвечает Карин.
— Но спросить-то можно, — бурчит тот.
Мать теребит бусы, висящие поверх блузки, и предлагает сесть на траву, ведь там совсем сухо.
Отец не дает себе труда ответить на ее слова.
Жидкие волосы на блестящей макушке ерошит ветер.
Ингмар приносит из машины шоколад, отец ест, пьет кофе, слегка втягивая в себя щеки.
— Настоящий шоколад, — говорит он.
— Из Голландии, — уточняет Ингмар. — Марки «Дросте».
— Почему у нас нет такого «Дросте»?
— Не знаю, — отвечает Карин с тревогой в глазах.
Ряд синих и красных бочек из-под нефти стоит у лесной опушки. Над верхушками деревьев беззвучно скользит одномоторный самолет.
— Какое странное богослужение, — говорит мать.
— Странное? Его упростили, — отвечает отец, встряхивая крышку от термоса. — Для Малыша в самый раз, — говорит он, бросая ясный и дерзкий взгляд на Ингмара. — Знаешь, тебе было всего лишь три года, когда ты впервые попал в церковь.
Ингмар пытается сдержать улыбку.
— Это случилось в сочельник, я вез тебя в своих зеленых санях по сугробам мимо завода.
Мать опускает глаза, словно ее осеняет страшная догадка, но она тотчас смущается.
Отец рассказывает, как посреди проповеди с приходской скамьи вдруг послышался тоненький голос: «Довольно, папенька, больше не надо».
Ингмар по-детски смеется, неожиданно для себя самого.
Левая рука матери проводит по воздуху над головой.
Ингмар открывает дверцу машины, помогает отцу сесть, берет лежащую на переднем сиденье тонкую папку со сценарием и говорит отцу, что было бы интересно узнать его мнение.
— Вот как, — вздыхает Эрик, кладя рукопись на колени.
Ингмар снова хлопает дверцей, трогает крышу машины и чувствует тепло, исходящее от черного металла. Смотрит на рапсовое поле, желтый диск которого соприкасается с белой плоскостью неба, к горизонту пространство сужается, белое полотно склеивается с желтым.
