Альманах немецкой литературы. Выпуск 1 | страница 25



неподвижной.
Берлинский август
Зной стоит в городе
как последний свидетель:
всюду пустынные тротуары.
Невидимые власти проводят операцию
по выселению населения.
И лишь в прохладном сумраке пивных
сомнительные личности цепляются
за жизнь. Высохшие как мухи
незаметно уснувшие: давно все
распрощались друг с другом.
В тишине все отчетливей
слышно как город рассыпается по частям.
Шуршит смятая
пергаментная бумага и расправляется
потихоньку.
«Скоро буду» — бесхитростно врет
записка в стеклянной двери:
я купил бы загадку-другую
от бессонницы но кассир
сфинкс
вернулся к своим пенатам
в тот некрополь где всем веселее
Пригород
Туманные испарения. Невероятная
грязь. Здания, не находящие себе места: всякий
город здесь прячет концы: здесь
прохожие с упорством маньяков растворяются
в молоке несмотря на симуляцию электричеством
полной ясности по вечерам:
все — только видимость
потому что мы рано сдались на милость
приюта и богадельни
где врачуются наши печали.
Сил больше —
для того чтобы ногу просунуть в дверь
между пространством и временем —
нет никаких.
Пожелтевшие листья хранятся вечно
и год за годом
выставляются напоказ.
Октябрьский Берлин
Разлетающаяся перспектива
старых берлинских улиц
в наше «сейчас»
из туманного их «вчера».
С чердаков до подвалов
залитых затхлой историей
с запахом сожженного угля
душных от плесени
сырости ненасытной —
но снова роняет широкие листья
каштан-фаталист. И сны повторяются
за каждым углом словно выцветшие
фотографии из семейного альбома:
унесенные вихрем — теперь сувенир
взгляд на память рядом
а не достанешь. В телефонной будке
с выбитыми стеклами
листаешь растерянно справочник
но ищешь напрасно: где вы
Снежинка Соломинка
Суламифь.
Осенние костры
Пожаром пахнет мировым любой костер,
пожаром, жрущим города в объятье черном;
отцвел он, отпылал — а прежде был остер,—
улегся в нашем забытьи тлетворном,
со стен старинных прорицанья стер,
и лишь на кухне жар — с дымком проворным.
В садах осенних горьковатый дым.
И тленье листьев в ворохе густом
так медленно. — Все говорит о том,
что шар земной давно горит под ним.
За городом
Надвинулся мрак
а вокруг нас порхают птицы
как будто они не поверили
что наступила ночь
Ни дуновения ни ветерка
ничего у нас не осталось
все равно — день катился к закату
на закате всех дней
Воспоминания
поранили память твою
и окрасили сны
в цвет крови
Вчерашний снимок
в газете: грот
Кумской сивиллы
пуст —
не о чем больше
вещать.
Зачарованный
Улеглась моя тоска
по Тебе путешествие
твой навеки я странствие: Ты —
это пять тысяч метров