Если бы не этот снег с пронзительным ветром навстречу, он бы успел побывать сегодня еще в одном колхозе. А так придется возвращаться. И завтра в свой единственный выходной – воскресенье идти снова в эту стужу. А дома маленький сын. Жена только из роддома. Обессиленная и больная. Мать живет с ними, но работает. Целый день до позднего вечера на дежурстве. Помочь не может. Родители жены преклонного возраста – им нужно помогать. Все на нем. Но ничего! Он справится! – А жилистый ты салага! Настоящий боец! – так отозвался о нем сержант тогда в 49 – ом, когда он – солдат – первогодок, стоя по пояс в ледяной мартовской воде вместе с двумя «стариками» восстановил опору разрушенного моста. – Дойду! Обязательно дойду! И сегодня и завтра! Что какой-то снег и ветер, по сравнению с четырьмя годами тяжелых армейских будней!
Широкая, сейчас вся белая дорога. Хорошо замощенная. Хоть тут повезло. Можно смело шагать вперед без опаски провалиться в яму, скрытую снегом. Очень холодно. От быстрой ходьбы брюки выше колен повлажнели. Теплый воздух, соприкасаясь с холодным, поступавшим снизу, превратил нижнюю часть штанов, не прикрытых шинелью, в две ледяных трубы с матерчатым каркасом. При каждом шаге голые ноги соприкасались с ними, царапая и травмируя кожу. Пальцы онемели. Но в грудь тепло. Как хорошо, что захватил с собой свой толстый шерстяной шарф, связанный матерью.
Где-то вдали залаяли собаки. А вскоре появились и слабые огоньки прямо по направлению движения. Село Красное. Колхоз имени Ильича.
В зале правления жарко натоплено. Дров не жалели, благо лес рядом. Да и на ближайшей станции полно старых шпал, снятых после ремонта пути. Железнодорожники отдают бесплатно в качестве шефской помощи. Ждали представителя райкома. Валентина Федосеевича.
В помещении накурено. Густой дым махорки уменьшал и так неяркий свет нескольких керосиновых фонарей. Электричество в колхоз еще не провели. На «камчатке» сидела молодежь. Впереди девчата, позади них хлопцы. По детски дергали девушек за косы и отпускали в их адрес разные вольные шуточки. До повестки дня и вообще предстоящего собрания, молодежи, за редким исключением, не было никакого дела. Все были рады, тому, что пораньше ушли с работы. Ребята с механических мастерских, девчата с амбара и коровника.
Ближе к трибуне расположились старики, пожилые люди, женщины средних лет и редкие, оставшиеся в живых фронтовики. Разбились на несколько групп, по сходным взглядам на жизнь после смерти вождя. Большинство все еще не могло смириться с тяжелой утратой. Дальнейшую жизнь без Иосифа Виссарионовича представляли смутно. Во всем обвиняли Берию. Курили. Мужчины зло матерились, сплевывая на земляной пол после каждой затяжки. Дым стоял коромыслом. Некоторые, взбодрившись перед собранием парой гранчаков бурячанки, сидели довольные тем, что председатель не послал их чистить силосную яму или в лес за дровами или еще бог весть куда. Скинув на пол фуфайки, томно потягивались, озираясь по сторонам, норовили встрять в разговор.
